Белый цветок. Глава 1.

[Laora]

Название: Белый цветок
Автор:  katsougi
Бета: отсутствует
Фэндом: Наруто
Рейтинг: PG
Персонажи: Конан, Наруто, Минато
Жанр: детектив, экшн, джен, фемслеш, гет
Предупреждения: ООС, AU
Размер: миди
Дисклеймер: герои принадлежат Масаси Кисимото
Саммари: Потеря старых связей порой страшнее, чем преступление за них.
От автора: Идея зародилась давным-давно и до сих пор бережно хранилась в моей голове. Но с лёгкой подачи  Laora она всё-таки воплотилась в жизнь.
Разрешение автора на размещение его работы: получено
Читать в дневнике автора: здесь

1. Серпантин

1. Серпантин

Солнце брызнуло лучами прямо в глаза, когда машина поднялась на ухабе, на миг оторвавшись передними колёсами, задние только тряхнуло, грубо скрежетнула ось. Потом грунтовая дорога снова пошла ровнее. Параллельная основной трассе, она пряталась за рядом кустов, плавно переходящих в горки валунов. Чем выше, тем больше камней и меньше растительности, пока, наконец, из зелени не оставалась только жухлая травка и мох. Здесь, на уровне небоскрёба, можно было вздохнуть полной грудью и посмотреть вниз, в туманную долину, будто покрытую клочьями старой материи. Дух захватывало от развернувшейся свободы. Чувство без границ, вызывающее бурю смешанных эмоций.
Конан любила высоту. Она долго стояла на уступе, смотря вниз, в далёкую бездну. Прямо под ногами расстилалась лента старой дороги, в несколько слоёв уложенной щебнем и покрытой скрепляющей смесью, укатанной десятилетиями. На ней даже выбоины долго образовывались, сколько бы многотонок не прокатилось за сутки. Добротная дорога, спёкшаяся в монолит. Если на неё упасть, можно разбиться в лепёшку. Уж точно не выжить. И точно не останется ни одной целой косточки.
Она развернулась, едва усмотрела в окуляры бинокля одиноко мчащийся к горному серпантину универсал. Чёрный авто шёл уверенно, почти не изменяя гладкости езды из-за ямок на дороге, низко урча мощным двигателем. Конан не стала наблюдать дольше, опустила бинокль и шагнула к машине. Перед тем как сесть, она открыла заднюю дверцу и нагнулась за винтовкой. Такие называют профессиональными снайперскими. Из такой можно глаз человеку прострелить на расстоянии километра. Если уметь подстраиваться под отдачу, которая любому другому плечо способна вывихнуть, можно бить с пугающей точностью. Конан умела стрелять. Ещё со времён Университета, когда с обожаемой подругой посещала тиры, а потом настоящие стрельбища. Они всегда были как не разлей вода. Всегда вместе, всегда понимали друг друга без слов. Даже когда Конан сорвала запреты и в напряжённый момент прильнула к ней страстным поцелуем, она не оттолкнула, будто только этого и ждала. Она держала и ласкала. Они навсегда должны были остаться вместе, пропуская мимо тех заинтересованных мальчиков, что пытались строить им глазки. Иногда по одному, иногда группами. Рассчитывали на что-то, даже видя показную нежность друг к другу, откровенную демонстрацию. Мужчин это распаляло ещё больше. Они хотели сильнее, сразу с обеими.
Конан подняла свободную руку и смахнула шальную слезу из уголка глаза. Всё ещё помнила и грустила.
Она уверенно перехватила оружие обеими руками, проверила затвор и оптику, потом уложила винтовку на переднее сиденье, дулом вверх, а сама села за руль. Мотор взревел. Не так, как гремят навороченные бренды, но достаточно впечатляюще. Конан любила машины, если они были надёжными. Она сменила несколько марок, прежде чем нашла свою, словно влившуюся в её жизнь, верную и сильную. Такую же, как была она…
Серпантин ровной спиралью поднимался к пику, почти достигая его вершины. Там, где пик переходил в хребет, дорога спускалась на несколько ярусов и тянулась по ровному продолговатому плато. Самое лучшее место для завершения дел. Серпантин представлял собой запутанную ленту, на которой удобно играть в прятки или в догонялки, если ты обладаешь железными нервами и отличной реакцией. Здесь нельзя трусить, ибо страх заволакивает рассудительность и толкает к обрыву. А если раз сорвался вниз, то уже нет шанса на второй раунд. Здесь охотник выигрывает у жертвы. Конан была охотником. Всегда охотником. Она не хотела играть, но мечтала заставить жертву почувствовать все прелести животного ужаса. Конан каждый миг помнила, как она погибла, единственный человек на Земле, которого она любила больше собственной жизни. Она помнила свои непослушные слёзы, когда услышала весть. Конан не помнила, чтобы плакала, просто организм так решил, помимо её воли. Пустота и одиночество. После НЕЁ остался лишь холмик земли, могильный камень и море цветов. И воспоминания. И наследие.
Универсал поднимался к основной трассе. Конан снова посмотрела в бинокль и наконец тронула авто с места, неторопливо огибая горное шоссе по грунтовой дороге, пряталась за камнями и выжидала. Они двигались синхронно. Даже не видя жертвы, Конан вела её. Она поднялась достаточно высоко вдоль серпантина, остановилась на раскинувшемся плато чуть выше уровня шоссе. С этой точки открывался отличный вид туда, где совсем скоро должна была появиться добыча. Деловой партнёр компании Узумаки, коей сейчас заправлял Намекадзе Минато, преемник владельца и единственный обладатель контрольного пакета акций. Пока единственный. Вряд ли он будет играть против собственного сына.
Она снова смотрела в бинокль, прячась за грядой с приклеенным к ней кустарником. С шоссе невозможно заметить слежки, зато отсюда открывался великолепный обзор. Конан пользовалась любым преимуществом, созданным людьми или природой. И преимущества играли на неё, словно видя в ней часть себя. Атмосфера успокаивалась вокруг, а среда втягивала её в себя, делая незаметной. Конан много чему научилась. Они вместе научились.
Машина сделала три полных кольца и появилась на нужном отрезке. Конан прицелилась, ожидая и будто заранее переживая отдачу в плечо. Она всегда была готова, каждую секунду, приведись стрелять не раздумывая. Крестиком оптического прицела она поймала лоб жертвы и тут же перевела его на пассажирское сиденье. Оно не было пустым. Разумеется, важный человек в мире бизнеса редко путешествует в одиночестве. На пикник или в дом отдыха он берёт с собой вторую половинку. В деловую поездку – партнёра или телохранителей. Этот тип не доверял охране. Не прислушивался к советам, сам себе на уме. Он не ждал, что в один прекрасный момент сам станет целью снайпера. Считал себя законопослушным гражданином, вёл только чистую бухгалтерию. Конан даже не улыбнулась, оставалась серьёзной и сосредоточенной. Она вернула крестик прицела на водителя, весело смеющегося над удачной шуткой спутника. Потом она двинулась дальше, вперёд, на крышку капота. Машина не была бронированной, оставалось найти уязвимое место, но такое, чтобы водитель смог контролировать машину. Пуля из винтовки прошьёт металлическую покрышку на раз, тем более, с близкого расстояния. То, что заняла Конан – близкое, невозможно промахнуться, если до этого момента только и жила в мире точных механизмов. С момента, когда она нажмёт на спусковой крючок, начнётся настоящая игра.
Она выстрелила, больше не раздумывая. Пуля точно прошла весь намеченный путь и вонзилась в крашеный лист металла. Машина вильнула раз перед тем, как податься влево. Водитель погасил улыбку, испугался. Наконец-то Конан видела на его лице неподдельный страх. Он не понял ещё. Ещё не посмотрел на крышку капота и не задумался, старался удержать авто на дороге. Оно виляло и стремительно гасило скорость. Конан следила за ним через окошечко прицела. Не давая ему опомниться, решила дать подсказку и ещё раз нажала спуск. Пуля прошила основание капота и сорвала крепление. Крышка задралась вверх, показывая маленькую дырочку почти посередине. Вмятина и отверстие. Возможно, по краям прошлась паутинка трещин на краске.
Потом машина остановилась. Теперь поднятый лист мешал снайперу. Она не видела происходящего в салоне и просто ждала. Момент, на который она надеялась, который видела во сне и наяву десятки раз. И будущие заголовки газет, вопящих о возмутительном преступлении. Тогда все личные дела жертвы перевернут в поисках зацепок. Конан снова не улыбнулась. Она хотела, чтобы полиция нашла всё, что прятал этот тип. Даже если этого окажется слишком мало для ареста – его уже ничего не спасёт. Теперь его камерой навечно станет маленький ящик в человеческий рост. Машина подала назад. Конан и это шаг просчитывала и снова ждала. Невозможно развить достаточную скорость и манёвренность. Она ждала мига, когда крышка капота по инерции упадёт обратно и откроет обзор. Она упала, но исчезла мишень, ловко юркнув под руль. Конан снова ждала, терпеливо, как хищник в засаде. Следила за каждым движением в салоне снова остановившегося автомобиля. Пассажир её не интересовал.
Машина снова дёрнулась и снова остановилась, а потом подала к обочине задом, рискуя свалиться с обрыва, сорвав одинаковые столбики, установленные дорожными службами. Конан не могла допустить бегства. Она снова разрядила винтовку и принялась перезаряжать её, не теряя ни секунды даром. Мысленно она отсчитывала время. Мысленно перед её взором проносилась картина происходящего. Последняя пуля заклинила движок. Чтобы разогнать его, следовало снова открыть капот и освободить механизм. Слегка деформированный, он всё же мог сработать как надо. Время на храбрость, время на действие, время на обратную посадку. Потом Конан снова подняла винтовку. Они не тронулись с места. Страх пересилил разумные доводы. Да и откуда им было знать, сколько времени требуется снайперу на перезарядку оружия. Двигатель авто сопротивлялся. Водитель избрал самый лёгкий путь, подал вперёд, ибо только туда авто согласилось двигаться. Прямо в руки охотника. Конан наконец изобразила подобие улыбки, вспомнила врезавшееся в мысли лицо. Любимое лицо, которое она мечтала ласкать и целовать до скончания веков. Затем лицо сменилось другим, разрезанное крестиком оптического прицела.
Она выстрелила. Машина завиляла по дороге, рискуя сорваться. Снова выстрел, тормоз, крики, донёсшиеся даже сюда. Затем виток серпантина поглотил машину. Конан ждала. Она взяла во внимание верхний ярус и не выпускала из виду того, с которого всё началось. Она ждала даже тогда, когда вышло время, когда ветерок пробежался по дорогам и не принёс с собой ни звука. Конан ждала. Она знала, что дождётся, потому что давно просчитала каждое своё действие. Она действовала строго по плану, учитывая психологию человеческого фактора. Но жертва не могла никуда деться, если она не сорвалась вниз. И она появилась на верхнем витке.
Конан послала ещё одну пулю. Авто завертелось на расширенной полосе, выскочило на грунт, к скале, затерялось в кустах и замедлилось настолько, чтобы Конан получила возможность найти мишень для последней пули на сегодня. Она пронзила голову жертвы, стопоря все её движения. Судорожный нажим на педали. Машина замерла, едва развернувшись поперёк дороги, волоча за собой ворох срезанных веток. Две колеи от визжащих по дороге покрышек, словно выжженные.
Конан выждала несколько секунд, смотрела, как пассажир мечется в немом ужасе, как борется с вышедшими из-под контроля слезами и дрожью животного страха. Он думал, что следующий. Но он не был нужен Конан. Она развернулась и двинулась к машине. Задержалась лишь для того, чтобы оставить на камне маленькую фигурку оригами. Пока на дороге продолжались рыдания над бездыханным трупом и над непрожитой жизнью, она заводила мотор и двинулась к другому концу серпантина. Объедет по хребту и спустится вниз на шоссе. Совсем скоро пассажир жертвы осознает, что жизнь его ещё не стоит слёз. Она у него будет долгая, ибо теперь он побоится даже думать обойти закон. Конан сегодня совершила два дела. Одно из них – доброе. Обучение – всегда благо.
Она повернула голову на пассажирское сиденье и окинула взглядом винтовку. Затем, на ровном отрезке, наклонилась за ней и переправила назад. Не надо случайных свидетелей. Конан только минует опасное расстояние, которое сама для себя определяла, и уберёт оружие с глаз. Затем просто вернётся в город.


Минато проснулся спозаранку и сразу же поехал в участок. По телефону офицер рассказал, что вечером пришёл растрёпанный, перепуганный до смерти и почти безумный от страха человек и начал сходу рассказывать о стрельбе и убийстве. Его смогли выслушать и вникнуть только тогда, когда усадили за стол перед инспектором и налили бокал чая с таблеткой успокоительного. Его руки тряслись, губы дрожали, из уголка время от времени текла струйка. Он то и дело стирал её, просил салфетки. Мазнув один раз, он отшвыривал салфетку прочь и брал новую. Никто не делал ему замечаний. Вряд ли он осознавал, что делает. Скорую вызвали, диагностировали повышенное давление и нервный срыв. Пара уколов и попытка увезти его на скорой с обещанием прислать офицера в больницу. Он наотрез отказался, вцепился в стол и принялся рыдать. Всё, что поняли полицейские из его сбивчивого рассказа – это то, что его друг и успешный предприниматель убит на горной дороге. Потом, после отъезда скорой, он пришёл в себя и рассказал связную версию, которую удалось запротоколировать. Бедолага даже о телефоне не вспомнил. Наверно, так и добирался пешком до самой ночи, а потом сразу в участок.
Минато ещё до восхода встал и сразу поехал в управление. Заглянул в комнату к сыну, допоздна возившемуся с компьютером. Этакий юный гений, он даже лицензию получил и мог со скидкой обслуживать компьютеры полицейского участка, где работал Минато. Наруто все знали и любили. Он никого не оставлял равнодушным. Даже самые замкнутые и сдержанные положительно о нём отзывались. Наруто являлся чуть ли не местным талисманом. Наруто остался таким, каким был в детстве. И когда почти на глазах застрелили его мать, он не изменился и не озлобился. Минато тогда с ним долго беседовал, с растерянным и несчастным. Наруто не плакал. Внутри – да, но наяву не вылилось ни слезинки. Наруто сам себе пообещал, что узнает, кто это сделал. Наруто продолжал тесно сотрудничать с полицией и искать по своим каналам, по гражданским. Он изучил всю историю Узумаки Кушины и не видел зацепок, как не видел их Минато и все, кто был брошен на это дело.
Кушина тогда по телефону разговаривала. Взяла Наруто на воскресную прогулку и купила ему всяких вкусностей. Он сиял от счастья и уже лопался от сладостей. Он сам потом рассказывал, спустя несколько лет, что улыбался не переставая, а мама тащила его на каждый аттракцион и участвовала сама, куда допускали взрослых. Они постреляли в тире-автомате. Наруто восхищался её меткостью, а она грустно улыбалась на его восторженные отзывы. Она не рассказала ему. И Минато не рассказала. Она делала в тот деть всё, чтобы её сын свалился в изнеможении, но счастливым. Она думала, что так наверстает все пропущенные праздники из-за неотложных дел на фирме. Но она не подозревала, что шальная пуля срежет весь остаток её жизни. Наруто пропустил момент, когда на её груди появилась алая точка. Только когда она растекаться начала, а мама упала посреди улицы, он заметил и тут же подбежал, всё ещё смеясь. Думал она с ним играет. А она повторяла его имя и не переставала гладить по волосам, по рукам, по плечам. Последнее, что Наруто услышал: «Не бойся. Позвони папе». И протягивала ему телефон. Наруто уже тогда понимал, как звонить родителям в непредвиденном случае. Он послушно, уже притихший, стоя перед молча смотрящей на него матерью, позвонил Минато и сказал, что мама упала и поранилась. Наверно, она уже тогда умерла. И продолжала смотреть невидящими глазами. Наруто, едва рассказал отцу, где находится, что вокруг и какие аттракционы – Минато сам просил подробностей, чтобы понять, где это – отключил вызов и принялся теребить Кушину, маленькими ручонками сотрясая её неподвижное тело. И звал маму. На глазах растущей толпы пытался разбудить погибшую мать, и никто не спешил вмешиваться, пока не приехала скорая и не забрала тело. А Минато нашёл сына уже в полицейском участке. Ему предложили чай с шоколадными конфетами, но он не притронулся. Он уже понял, но не верил ещё. Только от Минато зависело, как он это воспримет и переживёт.
Минато почти не спал в то время, гонял подопечных и мчался по первому подозрительному вызову, но ни следа не нашёл. Убийца Узумаки Кушины исчез так же тихо, как появился. Дело висело открытым, хотя начальство требовало закончить его. Минато не заканчивал, потому что искал настоящего преступника. Он опасался только за срок давности, ибо в том случае ему могли просто запретить «заниматься ерундой». Он постоянно размышлял над этим делом, но не находил зацепок. Её все уважали. Ни у кого из партнёров не было повода убивать её. Все они оставались в выигрыше. Не одно личное досье не вызывало у Минато подозрений. А потом и Наруто подключился, когда подрос немного. Минато принял его помощь и порой советовался. Вместе они строили версии и разрушали их, находя кучу противоречий.
Минато поехал в участок, убедившись, что сын спит. Наруто позвонит позже, когда не обнаружит отца дома, и конечно же спросит, что его так рано подняло. И конечно же, предложит посильную помощь. Наруто ещё учился, но рассчитывал стать полицейским.
Минато, едва зашёл в участок, напоролся на приглашающие жесты. Потерпевший сидел, сжавшись в комочек, клевал носом от пережитого потрясения и усталости. Стоило столько пешком топать. Он мог бы попутку тормознуть, но уходил с дороги, едва заслышав автомобильный гул. Боялся, что убийца вернётся за ним. Минато прочёл его показания, осведомился, сколько нарядов направили на трассу, а потом сам поехал.
Полицейские мигалки вели его последние десять минут. Не выли сирены, не было паники. Только свет: жёлтый от фар и движущийся синий, сменяющийся красным. Бесконечно и нудно. У Минато уже в пути глаза начинало резать. Темнота раннего утра отчётливее подчёркивала навязчивую игру цветов.
- Выключите, - едва выйдя из машины, попросил Минато, вытянул руку вперёд, указывая на мигалки. Не было срочности. Нет преступника, нет заложников.
Они стояли вокруг остывшей машины со вмятинами на крышке капота. Всего два пулевых отверстия, остальное – от удара о корпус. Аккуратные выстрелы, точно в цель. Минато был знаком почерк убийцы. Он был уверен, что чуть погодя обнаружится и ещё кое-что.
- Мы считаем, убийца заклинил движок, - объяснил один из офицеров, наглядно продемонстрировал, указал прошедший пулей путь и остановился на слегка деформированной от удара детали. Минато кивнул. Точность – одна из сильных сторон преступника. Он ни разу не промахнулся. Даже когда всё выглядело именно так, когда коллеги расслаблялись, показывая, что и гении ошибаются, всегда находилась причина, доказывающая обратное.
- Парень настоящий профи, - в который раз повторил один из сотрудников. – Видите? Первый выстрел, чтобы остановить машину. Он не тронул пассажира. А кто в наше время заботится о жизни свидетелей?
- Убитого проверили? – потребовал Минато, прерывая рассказ. – Он в чём-нибудь замешан?
Сам же отлично знал, что нет. Он проверял и этого человека, когда искал убийцу по горячим следам, да так и не нашёл. Убийца вообще не оставлял следов. Он растворился в воздухе. Казалось, он вынырнул ниоткуда и выстрелил в первого попавшегося человека, а потом так же тихо ушёл.
- Никакого криминального прошлого, - получил он подтверждение, - пара мелких нарушений на дороге: превышение скорости и перестройка в другой ряд после запрещающего знака. Все штрафы вовремя оплачены. Бизнес вполне легальный, налоги соответствуют. Не похоже на укрывательство. Да и вёл он нормальную жизнь, не прятался. Он даже телохранителей не нанимал.
- Это определённо наш киллер, - уверенно произнёс Минато. – Нашли место, откуда стреляли?
- Сейчас проверяем, - заверил офицер.
Минато окинул взглядом местность, прикинул траекторию полёта пули и отметил несколько вероятных точек. Потом он в машину сел и поехал по серпантину вверх. Снайпер мог затаиться только сверху. Угол, под которым могла войти пуля и задеть важный механизм автомобиля, давала подсказку. Не здесь – Минато проехал мимо удачного укрытия в виде валуна и россыпи маленьких камней – выше. Он сделал два полных витка, просчитывая в уме траектории. Киллер использовал хорошее оружие, сильное. Таким можно в щель от танка попасть. Чтобы так точно стрелять, нужно нечто большее, чем человеческий глаз. Прицел тоже имел значение. Снайпер – настоящий профессионал, если способен за секунды прикинуть силу ветра и сделать поправку на расстояние. Человек, с которым Минато хотел бы познакомиться поближе, посмотреть в его глаза. Он запрашивал сведения у вышестоящей инстанции, надеялся на имена дезертиров-военных, на их досье. Он получал скупые сведения, но ни один из них не подходил под описание навыков.
Минато завершил очередной виток и посмотрел вниз, на расширяющуюся спираль дороги. Это могло быть здесь. Темнота мешала рассмотреть следы шин в каменистой почве. Он всё равно не остановился. И когда вышел наружу, под направленный свет фар, вытащил фонарик, на ходу включая его, и когда дошёл до очередного вероятного укрытия. Место, пожалуй, удобнее, чем предыдущее. Он сбавил темп, стал внимательнее осматриваться. Темнота мешала сосредоточиться. На земле всё ещё не видно следов. Минато осветил площадку, где, по прикидкам, могла стоять машина преступника, и увидел еле заметную колею, всего одну, там, где протектор вгрызся в песок. Отчётливый след, похожий на предыдущие. Минато присел перед ним на корточки, дабы убедиться. Никаких сомнений. Точнее только эксперты скажут. Наверно, они уже подъезжали к месту убийства. Совсем скоро и за Минато кто-нибудь двинется. А пока слишком мало людей.
Он поднялся в полный рост и шагнул к каменному прикрытию. Он искал. Подпись киллера, визитная карточка, будто он специально насмехался над законом, играл в догонялки и чувствовал эйфорию от безнаказанности. Минато искал маленький предмет, впервые найденный около года назад. Киллер действовал осторожно и не столь часто, как обычно действуют киллеры мафии. Создавалось впечатление, что он работал на самого себя. Он преследовал некий расчёт и успешно шёл к намеченной цели. Никто не мог выяснить, какова его цель, не за что зацепиться. Даже
оттолкнуться не от чего. Минато не раз просил помочь Наруто, дискутировал с ним, проигрывая разные версии. Постоянно, одно и то же, а результата нет.
На камне, в маленькой выемке, лежал бумажный белый цветок. Скромная розочка, призванная восхищать, но наводящая ужас. Минато больше не требовалось подтверждений. Он узнал всё, что хотел узнать. Теперь осталось подождать результатов экспертизы и собрать следственный отдел, снова мусолить одно и то же, потом слушать выволочки от начальства и бесцельно колесить по городу в поисках зацепок. Хотя бы всего одну. Но до очередного убийства киллера будто не существовало. Минато порой подозревал целую группу, а не одиночного стрелка. Как ещё можно так надёжно прятаться, без поддержки или информатора. Минато почти ненавидел стрелка и одновременно восхищался им. Таких бы умных людей в органы – и преступность заметно бы упала в течение уже полугода.
Телефонный звонок заставил Минато отвернуться от цветка-оригами. Нельзя трогать улики, хотя Минато и знал, что эксперты снова ничего не найдут. На цветке никогда не оставалось ни единого следочка. Это было даже не издевательство, а какой-то знак, значения которого Минато пока не знал и мучился из-за этого.
- Наруто, ты чего не спишь? У тебя же завтра семинар по экономике, - вместо приветствия начал Минато, уходя с места.
- Пап, ты тайком почему уехал? Внештатная ситуация? – Наруто волновался.
- Не то чтобы. Киллер у нас. Свидетель только после полуночи до участка дошёл.
- Аааа, - протянул Наруто и поинтересовался. – А это не тот? с цветком.
- Он самый. Этакий крутой парниша, - смягчил Минато. Возвращение живого свидетеля не переставало его тревожить. Пускай он ничего не видел и вразумительно не мог объяснить. Сам факт того, что он ушёл живым, беспокоил Минато снова и снова. Если это серьёзный игрок, почему не позаботился об устранении неприятностей. Промах? Вряд ли. Он никогда не делает ничего просто так. В снайперской винтовке его класса восемь патронов, он не использовал их все. Должен бы снять перепуганного насмерть и ничего не соображающего бедолагу. На жалость это тоже мало походило. Полиция находила клиентов киллера с застывшим ужасом на мёртвом лице. И никого из них убийца не пожалел, не смягчил приговора.
- У нас выживший, - Минато не знал, зачем сказал это. Снова нарушал тайну расследования. Но Наруто являлся почти одним из них. Он помогал по мере своих сил, глядел на ситуацию с другой позиции, если его просили. Иногда это помогало, ибо Наруто являлся не должностным лицом, а гражданским. Он описывал ситуацию так, как понимал её, а порой это и было необходимо для получения полной картинки – свежий взгляд.
- Что? Белый Цветок промазал? – Наруто удивился.
Было бы на самом деле удивительно, если бы это действительно было так. «Белый цветок» никогда не промахивался и всегда доводил до конца, какие бы обстоятельства ни поджидали его на месте.
- Это был свидетель. Я одного понять не могу, Наруто, зачем ему оставлять в живых свидетеля? – высказал всё то, что терзало его.
Внизу раздался приближающийся гул автомобильного двигателя. Кто-то ехал сюда. Наверно, эксперты подоспели. Минато посмотрел в ту сторону, но ничего кроме светлого мигающего пятна на витке спирали не увидел.
- Нууу… - Наруто честно задумался и выдал первое же необоснованное предположение, - свидетель его не видел, а его жизнь киллеру не нужна.
- Очевидно, - улыбнулся Минато, - но это непрофессионально.
- Значит, у нашего снайпера развито чувство справедливости.
- Оригинально, - кивнул Минато шутя, - разумеется, справедливо убить только одного, поделить пополам: одного отдать смерти, а второго – жизни.
- Ну не издевайся. Я не полицейский, - буркнул Наруто. – Ты там долго?
- Думаю, да. Сейчас тут закончим и соберём совет, а там уже рабочий день.
- А хоть пораньше-то домой, а? – просительно. Наруто выкладывался весь в своих эмоциях. Минато захотелось пригладить его непослушные волосы, как он часто делал раньше, когда встречал из школы всклокоченного сорванца, надувшего губы, но по пути домой оживлённо рассказывающего, как он задал первому задире класса.
- Не знаю, Наруто. Это не от меня зависит. Ложился бы ты спать, а то на лекции заснёшь. А у тебя и так экономика прихрамывает.
- Да фиг с ней. Мне интересно…
- Какой такой фиг? Ты мне давай не отлынивай. Чтоб закончил с красным дипломом, а то я и пальцем не пошевелю. Сам тогда устраивайся в полицию.
- Ну паааап. Хватит надо мной ржать. Сдам я экономику, не ворчи. И спать мне всё равно не хочется больше.
- Наруто, группа подъезжает. Давай потом поговорим, хорошо?
- Лааадно, - выдохнул Наруто. – Ты так и не нашёл ничего общего между ними?
Быстрый вопрос, будто Наруто торопился задать его, пока Минато трубку не положил. Он не один день бился над этим вопросом, нашёл только одно сходство: все жертвы вращались в бизнес-обществе. Все они посещали важные приёмы, все следили за курсом акций и сражались на рынке за место в нём. Множество людей делали то же самое, но их не тронул «Белый цветок». Связь должна быть на более глубоком уровне. Было что-то общее, просто Минато никак не мог этого разглядеть. И едва он поймёт, возможно, нащупает тропку к киллеру. Всё на свете за имя. Никто этого имени не знал. Минато порой отчаивался вообще его услышать.
- Ничего, - покачал он головой, выходя на обочину дороги. Гул двигателя нарастал. Скоро из-за камня выметнется луч от фар, а за ним само авто. Он ждал.
- Извини, Наруто, мне, правда, некогда. В следующий раз растормошу тебя, даже если ты будешь ворчать и прятаться под подушку.
- Всё обещаешь, - наигранно обвинил Наруто и первым прервал связь. Минато убрал телефон, когда жёлтая бороздка света позолотила силуэты камня и листочков близрастущего кустарника.


Рассвет застал рабочую группу ещё на месте. Минато, чувствующий себя измотанным из-за периодического недосыпа, пообещал себе взять отпуск, но постоянно откладывал его. Руководствовался директивой, что сперва Белого Цветка поймает. Прозвище, которое дал киллеру Наруто, прочно закрепилось в узких кругах. Сперва Минато сам не замечал, что использует его среди коллег. Потом и они подхватили. Да и как ещё можно назвать человека, оставляющего на месте преступления одну и ту же фигурку. Цветок, определённо, что-то значил. Возможно, убийца сам искал выход из замкнутого круга, в который сам себя и загнал. Психологи утверждали, что маньяки раз от раза поступают всё смелее и бессовестнее, ибо мечтают, чтобы их остановили, поэтому начинали оставлять следы. Не все, но часть из них. Минато сильно сомневался, что Белый Цветок из их категории. Он орудовал чисто. Всегда. Он просто делал своё дело и, как выяснилось, убивал только намеченную жертву, но не трогал свидетелей.
Свидетель, по последним отчётам из участка, успокоился настолько, что смог заснуть, но наотрез отказался уйти домой. Его не стали гнать, выделили диванчик в комнате отдыха и накрыли одеялом. Ещё только предстояло с ним разобраться. Минато понимал, что, скорее всего, эту миссию придётся взять на себя. Не хотелось возиться ещё и с этим, но выхода не оставалось. На него скидывали таких вот чудиков. Хотя чудиками они становятся после шокирующего для них события. Как бы вообще в клинику не загремел. Но Минато верил, что это лишь временное помутнение. День-два – и бедолага придёт в себя, а потом ещё и поблагодарить вернётся за моральную поддержку. Придётся его до дома доставить и самолично уложить в постельку, чайку вскипятить, разогреть вчерашнюю еду из холодильника или самому поджарить яичницу – что найдётся. Но это будет уже вне рабочего времени. Никто не станет платить за возню с потерпевшими. Все они заслуживали сочувствия и только. Минато не хотел оставлять человека в такой ситуации. Она сам в ней находился, когда жена умерла. Только в Наруто он нашёл сочувствие и любовь. Наруто утешал его, тогда как сам переживал не меньший стресс. Наруто хвостиком ходил, то и дело теребил отца и смотрел большими испуганными глазами. Он всё понимал и боялся. Минато только ради него оставался сильным, а не впал в глубокую депрессию, жалея себя. Он сам перенял манеру поведения сына и начал улыбаться. Сразу стало легче. Наруто просиял, а вечером просил подольше задержаться у его кровати и почитать книжку. Никогда раньше Наруто не просил, не донимал мать, особенно если она щёлкала его по носу и командовала: спать. Одним словом. И это слово звучало настолько уютно, что Минато долго стоял в дверях и любовался на ворчливое вертящееся одеяло, пока оно не успокаивалось. Тогда и Кушина уходила, оставив лишь ночник. Потом кто-нибудь из них возвращался и выключал его.
Минато не хотел оставлять человека в состоянии страха или печали. Он просто превышал полномочия, врываясь в чужой дом и исследуя холодильник пострадавшего. Никогда не заходил дальше. Он просто принимал участие. Просто следовал негласному завету Наруто, способного вырвать любого из его мрачной депрессии.
Свет вырвал из тени стоящие вдоль обочины полицейские машины, всё ещё мигающие красным и синим. Только теперь это не резало глаза. Теперь не так сильно хотелось спать. Организм привык просыпаться в это время и постепенно входил в норму. Минато остался на месте, где орудовал снайпер. Бумажный цветок всё ещё лежал на камне, притягивал. Минато не мог отделаться от невнятного ощущения, каждый раз, когда видел его, всегда одинаковый и олицетворяющий умиротворение. Словно убийца ставил подпись под документом: «Задание выполнено». Минато двинулся дальше по дороге, куда вела слабо просматривающаяся колея от одной пары колёс. Вторая так и не коснулась песка, исчезла, даже не появившись. Минато вышел на дорогу, не остановился, ступил на очередной виток серпантина. Больше не видел следов, но всё равно шёл, будто ожидая чуда. Но чуда не происходило.
Смутная тревога снова душила его. Цветок в руках не давал покоя. Мысленный жест, ибо никто не позволит забрать себе улику. Минато долго изучал этот цветок и сам попытался сделать такой же дома из листка клетчатой тетрадной бумаги. Получилось, но всё равно он не вызывал тех же чувств. Потому что был сделан не убийцей.
Снова звонок. Минато глянул на дисплей и увидел имя Наруто, прикинул, во сколько начинается семинар.
- Ты уже едешь? – спросил он вместо приветствия.
- Приехал уже, - отозвался Наруто торопливо. – Я знаешь что подумал: может, убийца работает в оранжерее? Ну… если цветок всегда складывает.
- Наруто, мы проверяем все версии, даже сказочные, - Минато прикинул вероятность. Вряд ли убийца станет давать такие очевидные подсказки. Цветок – это символ. Если понять, что он хотел этим сказать, можно наконец продвинуться.
- Ну почему сразу сказочные-то? – недовольно пробурчал Наруто. – Разве не встречались в истории аналоги? Убийца хочет остановиться, но сам не может. Это же банальность банальная.
- Наруто, это прерогатива маниакально-депрессивного расстройства личности. Я больше чем уверен, что наш убийца – не маньяк. Ну где ты видел маньяка, так мастерски владеющего винтовкой. Тем более, не заходящего дальше обычного убийства. Он даже не возвращается прощупать пульс на шее. Он уже видит, что жертва мертва, оценивая лишь место ранения. Издалека, понимаешь? Это почерк профессионального киллера, но никак не маньяка.
Показалось, что он объяснил доступно. Для самого себя. Пытался убедить самого себя.
- Но если все предыдущие версии не работают, может, стоит попробовать что-то новенькое? Не существует границ, папа. Для сознания человека их просто не существует, - Наруто говорил серьёзно, и высмеивать его версии расхотелось, потому что это уже не были наспех сколоченные предположения.
- Хорошо, мы проверим оранжереи, ты доволен?
- Я просто сказал, - надавил Наруто. – Где ещё может применяться оригами? Почему именно цветок, а не разные фигурки. Ведь никто бы всё равно не спутал его почерк с остальными.
- Я думаю, что снайперу всё равно, спутают его или нет. Он преследует личные цели не ради признания, а ради их достижения, - это всё, что понял Минато из деяний стрелка.
- Ну и? – поторопил с сиюминутными выводами Наруто.
- Что «ну и»? – не повёлся Минато и не начал рассуждать. Он продолжал двигаться вдоль дороги, уже скрывшись от основной группы за витком спирали.
- Не поверю, что у тебя нет версий, - напомнил Наруто.
- Мы их уже обсуждали. У меня нет ничего новенького. Стрелок преследует определённую группу людей. Мы знаем, кого в этой группе точно нет. Но все остальные могут подвергаться опасности. Полиция не в состоянии обеспечить защиту стольким людям. Это две третьи города надо под наблюдение брать. А заранее этого никто не позволит, даже если бы мы и попытались. Нельзя вмешиваться в частную жизнь людей.
- А подвергать их опасности можно?
- Это закон, Наруто. И ты сам прекрасно его знаешь.
Наруто серьёзно взялся за законодательство. Он мог бы, пожалуй, и на юридический поступить без особых трудностей. Но он оставался верен своей идее пойти по стопам отца. Он мечтал стать даже не капитаном полиции, а обычным инспектором, как Минато. Минато брал самые сложные дела и обычно раскрывал их. Минато постоянно встречался с шуточками коллег, что если вдруг он поднимется до капитана, кто тогда вообще будет распутывать запутанные дела.
- Вот поднимусь до президента – и я немедленно внесу в этот закон поправки. Ну существует ведь программа защиты свидетелей!
- Но мы не знаем, кто в списках убийцы, - опустил на грешную землю своего отпрыска Минато. – Кого защищать и от кого? Программа начинает работать, когда свидетель даёт показания против больших шишек криминального бизнеса. А мы имеем дело даже не с организованной преступностью, а с одиночкой.
- Одиночкой, уставшим от суеты, - добавил Наруто загадочно.
- С чего ты это взял? – поинтересовался Минато.
- А радующийся жизни бодрячок не стал бы так усердно стараться. Я думаю, у него вообще нет никакой цели в жизни. И когда он убьёт последнего из своего списка, он либо впадёт в спячку, либо опустится до роли завсегдатая питейных заведений. Я думаю, ему просто не к чему стремиться.
Человек, утративший цель в жизни – лишь тень человека. Минато всерьёз задумался над предположением сына.
- Если философски подойти, - заумно продолжил Наруто, - если цветок – это символ, а не след или издевательство над полицией.
Минато буквально увидел его сосредоточенное лицо, услышал посторонние голоса в фоновых шумах и продолжал ждать. Наруто не разочаровал:
- Ты говорил, цветок никогда не был оставлен на трупе. На машине, на асфальте, на бордюре, но он не прикасался к телам. Выходит, цветок – это не символ смерти, а символ… нууу… не знаю. Например, одиночества. Или свершившегося дела. Он, как бы, отмечает галочкой.
- Стоп-стоп, - остановил Минато. – Ты сосредоточься на одной версии. Ты хочешь сказать, что стрелок оставляет цветок одиночества в качестве точки?
- Ну ты опять всё переврал, - выдохнул Наруто. – Я ещё не думал, как всё это в кучу собрать. Но если вдруг так и есть? Если стрелок оставляет знаки, что он закончил… на сегодня. Так сказать, сорвал очередной цветок. А когда сорвёт последний, останется не у дел. Ну, то есть, без прошлого и будущего.
Минато обдумал и нашёл некий резон. Они обыскивали сеть в надежде, что где-нибудь попадётся что-то похожее. Секты, к примеру, часто оставляют символику, порой забивая её в татуировки. Почему бы одной из них не избрать символом белый цветок? Минато отмахнулся от версии с сектами, ибо они так ничего и не нашли. Были бумажные фигурки, но чаще это не цветы, а животные. И обычно они разные. А стрелок оставлял одинаковые, как две капли воды, как клонированные. Наруто в чём-то прав: надо искать не среди общепринятых символов, а в личных делах. Полиция ничего не знала о стрелке до сих пор, с ног сбивалась. Эксперты составляли психологические портреты один за другим. Должно в них быть что-то общее. Минато вознамерился пересмотреть их ещё раз. Если не успеет, то взять домой и сравнить.
- Даже если и так, - наконец ответил он сыну, - сколько ещё он убьёт людей, прежде чем сорвёт свой последний цветок? Мы не имеем права просто ждать, пока отчаявшийся убийца задумает сдаться властям или совершить суицид.
- Я тоже подумал, что он захочет остановиться, - подтвердил поверхностную догадку отца Наруто. – Но суицид… это как-то несерьёзно. Ты говорил, что по характеристикам он не похож на человека, у которого кровь играет. Скорее, она остановилась вообще, ждёт нового стимула.
Минато и над этим подумал, а потом услышал позади голоса, понял, что всё ещё вдоль дороги шагает, и остановился.
- Наруто, давай заканчивать. Когда вернусь, ты мне подробно расскажешь, что надумал. Может, хоть на этот раз получится.
- Ладно, - быстро согласился Наруто. Видимо, и его там поджимает. – Я проработаю свою версию, а ты не отвлекайся, а то с работы выгонят.
- Никто меня не выгонит, а вот тебя очень даже могут, если не сосредоточишься.
Наруто не любил экономику. Утверждал, что это самая скучная и запутанная тема. Действительно, не его занятие. А к чему Наруто не предрасположен, тому и силой его не обучить. Основы он знал, экзамены сдаст, может быть, даже на отлично. Но Минато не столько оценки волновали, сколько само будущее сына. Если он пойдёт в экономику, он останется несчастным и в конечном итоге превратится либо в тень, о которой Наруто совсем недавно говорил по отношению к Белому Цветку, либо возненавидит всё и вся.
Минато посмотрел назад. Спешащие за ним офицеры ещё не показались из-за гряды, но надо было заканчивать разговор. Он обязательно выдвинет идею Наруто на собрании оперативной группы.


Конан зашла в маленькое кафе, где часто сидела раньше. Они вместе. Наверно, с него всё и началось. Встреча в уличной потасовке, когда завистливые подружки решили подстеречь Конан в тихом переулке. Тогда она думала, что вернётся домой в синяках. И точно знала, что никогда больше не поверит ни одной из девчонок, из тех, что окружили её и собирались вцепиться в волосы. Она помнила пронзительный голос заводилы:
- Эй, профурсетка, тебя прикалывает уводить чужих парней?
И плачущая тихоня позади них. Это у неё Конан «увела» мальчика, школьную знаменитость. Сейчас всё это выглядело смешно, совсем по-детски, порой хотелось улыбаться от наивных ссор и примирений. Но Конан не улыбалась. Она сама отвергла «знаменитость», не заметила его, мимо прошла, когда он на неё посмотрел и даже поздоровался. А девчонки за спиной шушукались. Возмущались игнорированию Конан и не понимали. Он же чуть ли не звезда: спортсмен, симпотяшка, да к тому же ещё родители владели собственным бизнесом. Мелким, ничем не приметным на общем рынке, но тогда он считался богачом. Конан не до него было. Она к контрольной готовилась и просто не обратила внимания. Если бы знала, что так обернётся, поздоровалась бы в ответ, улыбнулась и состроила влюблённые глазки. Именно они отталкивали всех девчонок. Он сам их просто игнорировал. А Конан мимо прошла. Разумеется, ему стало интересно. Он распрощался со своей нынешней пассией и приударил за Конан.
Никого не было в переулке, только показательно, как в фильмах, потирающие кулаки малолетки и неподвижная Конан. Она не паниковала и не ревела. Она умела постоять за себя и собиралась драться всерьёз. Но вмешалась ОНА. Она за спинами мстителей нарисовалась и так же пронзительно, будто передразнивая, окликнула нападающих:
- Эй, шалавы, не заподло всем скопом нападать?
Она сразу разобралась, а Конан просто смотрела. А потом это кафе. Без единой царапины. Едва к Конан пришла подмога, вся храбрость подружек улетучилась. Наверно, они побоялись против двух бойких девиц выступить. Они обе посещали спортивные секции и участвовали в районных соревнованиях, где занимали не последние места.
Кафе оставалось прежним. Конан словно наяву видела сидящую напротив подругу. Настоящую подругу, не чета легковерным фифочкам, в которых выросли одноклассницы. Даже та заводила раз встретилась на пути, обрадовалась, за руки хватала и смеялась над детскими разборками. Конан не разделяла её веселья, но поддержала беседу. И распрощавшись, ни разу не пожалела об утраченной связи.
Кафе всегда встречало Конан радушно. Тихо и спокойно. Она порой подолгу сидела перед наполовину опустошённой чашкой кофе, не собираясь его допивать, и смотрела в окно. Она всегда ждала. И сегодня ждала.
Он появился в дверях, как обычно. Как всегда, подошёл к кассе и просил на вынос две порции гуляша. Горячий и ароматный. Конан тоже его пробовала и осталась довольна. Она помнила этого юношу ещё мальчишкой. Иногда он приходил с отцом, иногда один. Заскакивал по пути домой. Дружная маленькая семья. После гибели его матери она стала ещё дружнее.
Узумаки Наруто – это всё, что оставила после себя Кушина. Конан смотрела на него и искала сходство. Не находила во внешности. Он больше походил на отца. На Намекадзе Минато, которого она почти ненавидела. Он появился в её жизни вместе с Кушиной. Он следовал за ней по пятам и обещал, что однажды женится на ней. Он не брал во внимание Конан. Не обращал на неё внимания и когда они выросли. Он вообще не подозревал о её существовании. Раз встретив её с Кушиной, он просто поздоровался и тут же забыл. Кушина всячески отвергала его, ненавидела и лупила, если представлялась возможность. Он только закрывался руками и терпел. Всё равно любил. Теперь Конан ясно это понимала: он сильно и отчаянно любил Узумаки Кушину. Ничто не могло остановить его, даже её постоянное отторжение. А Конан оставалась в её тени, чувствуя себя защищённой только здесь. Она любила Кушину всем сердцем, как принято высказываться среди романтиков. Они обе любили. И первая ночь завершилась молчанием. Согласием и любовью, которая не требует слов. Она пылала в воздухе, а они просто лежали, не в силах выпустить друг друга из объятий. Конан думала тогда, что Кушина всю жизнь будет ненавидеть своего неугомонного ухажёра.
Наруто попросил две порции гуляша и присел за крайний столик с чашкой чая. Он всегда брал с шиповником. Конан тоже раз попробовала его и сразу же отвергла. Она предпочитала просто чай. Наруто крутил телефон в руках, не подозревая, что в этом кафе часто заседала его мать с лучшей подругой, с первой любовью. Что только случайность швырнула Кушину в объятия его отца. Происшествие, с которым Кушина не могла справиться сама. Конан не знала. Она услышала только на другой день и тотчас же помчалась в больницу. Она намеревалась сходу заключить Кушину в объятия. Нападение с целью изнасилования. Не всем приходился по вкусу вольный нрав у женщин. Кушина тоже за словом в карман не лезла и не скупилась на раздачу тумаков. Она была сильной, а их слишком много. Её удерживали трое, ибо двое не осилили. Они собирались пустить её по кругу в несколько оборотов. До тех пор, пока сами не утомятся. А потом избить и вышвырнуть. Или прикончить, избавляясь от угрозы ареста. Глупцы, посчитавшие, что им сойдёт с рук. Не сошло. Конан сама о них позаботилась, вылавливая по одному. Платила тем же. А потом все заголовки местных газет кричали о периодических избиениях на улицах. Конана использовала все приёмы, которым научилась в секциях, а они были просто маменькими сынками.
Конан опоздала на самую важную стрелку. Она не знала, во что влипла её первая любовь. Она бы всё бросила и примчалась быстрее ветра. Но она осталась в стороне. Зато отличился Минато. За это Конан ненавидела его ещё больше. Вычислил момент, чтобы сблизиться с чужой женщиной. Кушина никогда не принадлежала ему. И после свадьбы встречалась с Конан, и так же любила. И повторяла, что никогда не оставит. И не знакомила со своей семьёй. Наверно, они даже не знали Конан. Даже Минато, который однажды её видел и тут же забыл. Благодарность Кушины за спасение медленно переросла в любовь. В другую, не как к Конан, в более спокойную, въевшуюся корнями глубоко во внутренности. Кушина по-своему любила Минато, и любила Конан. Она любила всех, кого считала близким для себя человеком.
Наруто набрал чей-то номер и оглянулся по сторонам. Конан опустила голову. Она знала, как незаметно выглядит, как хамелеон сливается с обстановкой.
- Пап, ты долго ещё? У нас уже все лекции закончились… и экономика тоже… ну нет же! Я же не тупой… нормально я в ней шарю… ты лучше скажи, когда домой вернёшься, я тебе ужин принёс… - он посмотрел на коробочку на стойке, встал за ней и уселся обратно, пальцем покарябал самую яркую букву, - новенького что есть?.. я про Белый Цветок говорю… да, я подумал и ничего лучше не придумал… нет, давай подискутируем… а если сейчас?... Пап, ну ты всегда занят. Твой рабочий день уже кончился, даже если бы ты не поехал сегодня с утра пораньше, - взгляд на часы, - рабочий день у тебя до… блин, ну вот всегда ты так… всё, я обиделся, - Наруто положил трубку.
Волновался за отца. Вот в чём проявлялись черты Кушины. Он был таким же сильным и надёжным. Он нервно повертел в руках чашку и встал. Никогда не засиживался. Наверно, помнил это кафе из-за матери. Она порой приводила его сюда, познакомила с Конан, когда ему лет всего ничего было. Он смотрел на Конан громадными глазищами и улыбался. Теперь он вряд ли вспомнит, даже если встретится взглядом. И, конечно же, он забыл о маленькой детальке, о белом бумажном цветке в волосах Конан, к которому потянулся крохотной ручонкой. Конан всегда его носила в детстве, с того момента, как Кушина сделала его по инструкции в книге и подарила в знак вечной преданности. Они выросли, а тот первый цветок до сих пор стоял у Конан дома в маленьком стаканчике. Всё, что осталось у неё от первой и единственной любви.
Наруто принялся перебирать содержимое сумки, искал кошелёк, да так и не нашёл, просто бросил сдачу в застёгивающийся кармашек. Телефон убрал в карман брюк, потом подумал и переложил в сумку. Правильный выбор: не станет соблазнять честных ребят лёгкой поживой. Конан не отводила он него глаз, всё ждала, когда он обернётся и посмотрит, как она… Он почти ничем не напоминал Кушину.
Конан опустила голову. Пускай он уйдёт. А вместе с ним и острые воспоминания. Конан долго пребывала в тумане, когда услышала новость о Минато и Кушине. Она первой должна была прийти к ней на помощь. И не было бы повода благодарить Минато и относиться к нему терпимо. Кушина никогда бы не полюбила его, если бы не подпустила близко.
Её мобильник подал сигнал. Она едва не дёрнулась: это была их с Кушиной любимая песня. Сперва Кушина поставила её на рингтон и носила до самой смерти. Потом Конан продолжила традицию и каждый раз переживала укол старой боли, потому что видела её, потянувшуюся за телефоном и уютно смеющуюся.
Наруто резво развернулся и поймал Конан взглядом. Она не успела предотвратить надвигающегося. Слишком поздно достала телефон, слишком долго не нажимала на отклонение вызова. Наруто тоже узнал эту песню, потому что Кушина сама часто напевала её. Она не могла таиться от собственного сына, ибо даже если хочется замолчать, навязчивые строки самовольно вырываются изнутри, словно им тесно. Конан сбросила звонок. Не думала, что встретится с Наруто вот так. Вообще не хотела встречаться с ним.
Он подошёл. Просто взял и подошёл к незнакомому человеку. Они даже возрастом разошлись. Он сам, наверно, не знал, зачем сделал это, а когда задумался, поздно было отступать. Конан тоже приготовилась, уже не скрывала взгляда, ждала. Хотела услышать его голос, любой вопрос или шутку, обращённую к ней. Это же Узумаки Наруто. …её сын. То, что от неё осталось в этом громадном мире. Только он.
- Извините, - Наруто тоже понимал, что невежливо вот так разворачиваться и уходить, никак не объяснив своих действий. – Простите, я не подумал. Музыка на вашем телефоне… я знаю эту песню…
- Её многие знают, - безжизненно произнесла Конан. Снова пожалела. Нельзя так равнодушно разговаривать с незнакомыми людьми.
- Простите, - повторил Наруто, перестал улыбаться, - у вас что-нибудь случилось?
- Да, - не стала уклоняться она и не поднималась навстречу.
Наруто нервничал, от неловкости начинал теребить ремень сумки, крепко держа двойной ужин в другой руке. Он посчитал, что обязан помочь, если человек нуждается в помощи.
- Я могу помочь? – вслух предложил он.
Отзывчивый, как и она…
- Нет, - покачала она головой. Медленно, как во сне.
- Но вам грустно, - он бесцеремонно сел напротив. – Я знаю, что значит «грустно», у меня мама умерла. Прямо на улице. Страшно умерла, - он тоже показал боль выражением лица. Все его эмоции вылились в это чувство.
Конан помалкивала, хотела просто уйти, но не сдвинулась с места. Даже без внешнего сходства, всё равно в нём она видела частичку её…
- Вы не спрашиваете, как это произошло и не выражаете сочувствия, - вместо продолжения заметил Наруто.
- Это ведь произошло давно? – облачила она утверждение в вопрос. – Ты реагируешь не так, как если бы это случилось вчера. И разве тебе нужно сочувствие?
Он растерялся. Впервые, наверно, в его жизни кто-то не хочет соблюсти традиции и сказать то, что говорят все.
- Ээээ… - он действительно был сбит с толку. – А разве в таких случаях не полагается сказать «мне очень жаль»? – сам не знал, полагается ли. И сам не придавал особого значения этим пустым словам. Если человек проявляет сочувствие, но показывает это делом. Пусть бы даже просто молча сидел рядом, за спиной, готовый прикоснуться в тот самый момент, когда это нужно. Конан никто не сочувствовал. После гибели Кушины её попросту выкинули из жизни общества. Она сама ушла из него и долго скорбела в одиночестве. Среди людей, на шумных улицах или в магазинах, но всегда одна, не замечая никого вокруг.
- Это просто слова, - повторила она свою мысль для Наруто. – Человек не должен уподобляться компьютеру, который воспринимает только информацию, - она потянулась к нему через столик, - слова – это нули и единицы. Слова – это просто звуки. Чашка тоже издаёт звук, когда ты ставишь её на стол. И в нём нет смысла, - она продемонстрировала только что сказанное. Звук от поставленной на столик чашки словно хлестнул Наруто.
Потом Конан поднялась. Хватит играть с судьбой. Он – не она.
- Извини, я, правда, сочувствую тебе из-за твоей мамы, - опровергла она всё только что сказанное. Но вымолвила это таким тоном, что Наруто сразу же поверил в эти слова и принял их, схватил в кулак и прижал к груди. Она видела его широко распахнутые глаза, его рывок, словно он собирался последовать за ней.
- Извините! – он подскочил.
Конан обернулась, замерев в проходе между столиками.
- Я вас знаю?
Детские ассоциации. Она улыбнулась только для него. Он не мог запомнить незнакомую тётеньку, будучи совсем крохой. Кушина хотела показать Наруто Конан, хотела, чтобы он тоже её узнал, но не добилась тихого семейного тепла. Тогда Конан видела в нём лишь частичку Минато. А теперь – её. Не переставала думать о них, как об одном целом.
- Нет, - снова покачала она головой. – Ты впервые видишь меня.
Впервые – осознанно.
- А вы? – увидел он смысл в недомолвке.
- Извини, я совсем тебя не знаю.
Не знала Узумаки Наруто, но хорошо знала его мать. Только сравнением с ней она могла узнать его. Знала ровно столько, чтобы представлять, что это за человек. И чтобы защищать его, если он когда-нибудь будет нуждаться в защите.
Она ушла, так и не дождавшись его откровений. Всегда ждала их, но отвергла. Им не по пути. И садясь в машину, заводя двигатель, смотря на белый бумажный цветок на зеркальце заднего вида, копию настоящего, она заметила выбежавшего следом Наруто. Он почувствовал что-то неопределённое. То же самое, что тогда толкнуло Кушину последовать за неприметной девочкой и группкой подружек, шагающих за ней на некотором расстоянии.
- Живи, Наруто, ты должен стать ею.
Никогда не станет.
- Должен…

Дальше

@темы: Yuri, Not my, Kushina/Konan, Fanfiction