Давай жить!
Название: Плачущая пустота ©
Автор: Kaylerin
Бета: Итачи.
Фендом: Naruto
Пейринг: Цунаде|Шизуне
Рейтинг: PG-15
Жанр: drama, angst, hurt|comfort.
Статус: закончен.
Размер: мини
Предупреждения: femme-slash, AU, ООС, crossover.
Дисклеймер: Kishimoto M., название и место "Плачущая пустота" принадлежат Bethesda Softworks - TES III: Morrowind.
Размещение: запрещено.
Разрешение автора на размещение его работы: получено.
Саммари: необыкновенное место, наполненное твоей болью.
От автора: им тоже нужно плакать.
читать дальше
В воздухе холод разливался молочной дымкой, чуть переливающейся, почти осязаемой. Волны прохлады поднимались выше, протискиваясь сквозь плотную стену влаги, застывали возле тёмных камней, покрытых испариной, и растворялись. Капли заметно, беззвучно падали в холодную воду, сплетались друг с другом и ныряли под белоснежную пену многочисленных водопадов. Здесь всегда было так красиво. Пушистый мох мягким одеялом прикрывал бока камней, полотном спускался на землю и исчезал в темноте.
Вода была ледяной и с самого верха мчалась по камням в глубокое горное озеро - там, сквозь камни, на найденных, труднодоступных кусочках земли проросли низенькие тёмно-зелёные растения с широкими листьями. Тоненькие жилки, струящиеся по листочкам, замирали на стебельках и больше не показывались. Извилистые корешки вылезали из-под сырой земли и наслаждались влажностью. Брызги водопадов заливали природные стены из камней, оседали и быстро сползали в неизвестность. Камни были холодные, скользкие - если оступишься, то уже ни за что не ухватишься и рухнешь вниз, ломая кости на углах сточенных глыб.
Вода была пресной, шумела слезами, уходящими в пустоту. Шизуне всегда боялась заглядывать вниз, но желание было слишком велико, так же велико, как и опасность упасть и прокатиться по змейкам водопадов.
Плачущая пустота. Место, которое находилось глубоко в горах возле старых развалин с обрушенными башнями и колоннами, треснувшими плитами, из которых прорастал папоротник и кустики с тёмными ягодами. Место, пропитанное болью, дарующее смирение. Необыкновенное.
В каждом камушке, крупной бусиной затерявшемся под мокрыми глыбами, в потоках вод, лентами струящихся ко дну. Всё - близкое.
Шизуне куталась в накидку из плотного материала с белой полоской шерсти у краешка. Мягкая шерсть, согревающая, впитывающая дыхание, не отпускающая его. Тепло быстро остывает в сырости.
Шизуне дрожащими тоненькими пальчиками убрала длинную тёмную чёлку со лба. Волосы стали влажными и холодными. Здесь нельзя было долго отдыхать - можно сильно простудиться.
***
Хотелось спуститься вниз, как когда-то давным-давно. Посмотреть на сияющее, бурлящее потоками маленькое озеро - полное безразличие ко всему присутствующему. Вода, которая привыкла к вечности и движению. Ледяная, серебрилась прозрачностью, влекла.
- Я хотела показать тебе это место, - с улыбкой произнесла Цунаде, по-прежнему сжимая руку Шизуне. Девочка подняла взгляд усталых сияющих глаз и улыбнулась в ответ. Сегодня была тяжелая тренировка и долгие часы в библиотеке со свитками и ветхими книгами.
Иногда это казалось совершенно необыкновенным - когда строгая и такая решительная Цунаде-сама проявляла доброту. Шизуне тяжело дышала, вытирала капли пота со лба и наблюдала за своим учителем. Цунаде кривила накрашенные алой помадой губы, скользила взглядом, не пропускающим ни одной эмоции, хмурилась и требовала. Требовала полной отдачи делу - спасению чужой жизни, требовала вызывать воспоминания в памяти. Пусть это будут слова, шепот заклинаний, печати - что-нибудь, что сможет помочь жизни остаться. Шизуне видела жизнь в теле человека: это были не нити чакры, это было свечение души. Сердце глухо билось под рёбрами, в глубине души – неравнодушна.
- Здесь очень красиво, что это за место, Цунаде-сама? – тоненький голосок был почти не слышен из-за шума водопадов. Шизуне вытерла рукавом капли холодной воды с лица.
- Это плачущая пустота. Пустота, которая… - Цунаде улыбнулась и склонила голову. За светлой чёлкой нельзя было разглядеть её глаза. Шизуне испугалась, что Цунаде заплачет. - ... лечит меня.
***
Одиночество было самым страшным для Шизуне. Люди говорили о любви, говорили о боли, о потере. Нельзя понять, что такое потеря, не познав, что такое обретение. Шизуне была одна. Потерянная для себя в пустошах бесконечной земли. Она пряталась под старым столом в дорожной таверне и придумывала себе сказку - создавала плотный кокон из тонких нитей своей хрупкой фантазии. Была неделя, когда она путала грёзы сна и бодрствования. Ей снились далёкие леса, наполненные густой травой поля, с редкими полевыми цветами, выглядывающими из зелёной глубины. Шизуне вытирала слёзы, закусывала розовую губку и мечтала. Она бежала по сырой рыхлой земле, собирая грязный подорожник в маленький букет, улыбалась и напевала придуманные песни.
Как-то девочка остановилась возле большого валуна, лежащего под утренним солнцем. Вокруг него вытоптана поляна - вечером здесь играли дети людей, останавливающихся в таверне.
А у неё нет людей. Шизуне забирается на камень и ложится, раскидывая худые, светлые, почти прозрачные руки, щурится от солнца и мечтает. Возле валуна валяется веточка. Шизуне подбирает её и уже у самой таверны, на рыхлой земле вырисовывает – «не быть одной».
Это правильно. Такая нужда есть у каждого ребёнка.
***
- У меня единственная комната свободна. Сейчас девчонку выгоню оттуда…
- Какую девчонку? – спросила Цунаде, нахмурившись. Обстановка в таверне ей не нравилась: разбитые глиняные горшки, пыльные стаканы, едкий дым сигарет, въедающийся в дырявые от моли гобелены. Цунаде вздыхает - уже два ночи, и лучше бы отдохнуть перед дальней дорогой.
- Да тут, живёт у меня одна…
Шизуне смотрела на Цунаде с удивлением и восхищением. Это было подобно наваждению или мечте.
«Я никогда не видела такой красивой женщины…».
Длинные светлые волосы заколоты на затылке, и несколько прядок неаккуратно вылезли из заплетенных волос, дотрагиваясь мягкими кончиками до скулы, дальше - щеки. Лицо узкое, с изящностью, с пухлыми губами, выраженными чертами лица. В ней чувствовалась элитарность. Везде: в одежде из плотного льна, в осанке, во взгляде и мимике, в глазах карих, почти янтарных, светлых, блестящих, мудрых. Глубоких.
- Будешь у меня учиться.
- Убивать? – спросила Шизуне, откусывая от румяного яблока маленький кусочек. Цунаде вздрогнула и внимательно посмотрела на девочку. Маленькая, с тёмными волосами, заплетёнными в неаккуратную косу, она сидела на лавке возле входа в таверну, качая ногами.
- Спасать тоже, – улыбнулась Цунаде, поднимаясь с места – надо уходить. – Собирай вещи. Нам пора идти.
Шизуне хихикнула и вскочила с места.
- Иду уже. Мне печеные яблоки больше нравятся. – Шизуне выбросила огрызок в пропахший гниющей травой компост.
***
Это было приятно – расти рядом с Цунаде, воспитываться и обучаться ею. Быть влюблённой в неё, в её чудесную красоту и сильный характер. Шизуне была не особо талантливой, но очень трудолюбивой.
Она была простенькой, без ярко выраженных черт в лице, с тёмными серьёзными глазами и длинными тёмными волосами.
Цунаде улыбалась, разглядывая её, – воспоминания переплетались тонкими ленточками. Была такая же.
***
- Я переживала свои тяжёлые потери в этом месте. И мне всегда становилось легче. Эта пустота прислушивается ко мне, рыдает вместе со мной.
Шизуне кивала, трогала пальцами скользкие камни, опускала руку в ледяную воду и хмурилась, о чем-то размышляя.
- А что тогда там внизу? – шептала девушка, положив голову на колени Цунаде. Та улыбалась, путала пальцы в тёмных волосах Шизуне и тоже шепотом отвечала:
- Всё моё горе.
***
Цунаде рисовала Шизуне. Это было редко, когда возникало сильное желание выплеснуть душу в искусстве. На светлой рисовой бумаге, тёмными чернилами. Её очертания, глаза, волосы. Шизуне улыбалась, брала в руки свиток и изображала чтение, наблюдая за сосредоточенными движениями учителя.
- Вы, наверное, знаете… Я люблю Вас. – Вздыхает томно, сладко. Отводит глаза на секунду и снова смотрит. Цунаде не улыбается - кивает. Значит, знает.
***
Они шли по выжженному солнцем полю. Сухая трава царапала ноги и не запоминалась взору. Слишком разная.
Шизуне хотелось пить и говорить без конца о том, что она хочет провести ночь под звёздами, собирать почти уже сухие цветы и плести из них венок. Шизуне двадцать, но где-то в сердце имеет место то время, когда она была ребёнком.
"Не быть одной".
Это были слова. Всё сбылось. Шизуне щурится от света, опускает взгляд к траве, тонким спутавшимся колоскам, где тёмным клубком реет мошкара. Переводит взгляд левее.
Чуть выше лодыжки, на совсем светлой коже - ранка. Кровь чуть размазалась, засохла.
Больно?
Вечером Шизуне сидит на подоконнике в одной из гостиниц маленького города. Сегодня какой-то праздник. Женщины в красивых кимоно, улыбающиеся, держат за руку детей в масках драконов, кроликов и других животных. Шизуне бы хотела себе такую маску, чтобы одеть её, когда хочется улыбнуться, чтобы спрятать слёзы, когда она рыдает по больному любовью сердцу. Она плачет тихо - вдох-выдох, и не дышать, чтобы не разбудить. Цунаде рядом - она устала, она уже спит. Цунаде скорбит о своих потерях и не может оставить эту скорбь. Они вернутся к Плачущей пустоте. Она забудет обо всём.
«Даже обо мне…».
Будет опускать пальцы в холодную воду и делить с ней душу, касаться шершавых камней, представляя на их месте своё сердце.
Шизуне берёт её руку, прижимаясь носом к ладони. Холодно, одиноко. Старые простыни мнутся и хрустят крахмалом, одеяло тонкое, но под ним жарко.
Хочется вдохнуть поглубже - воздух кончился.
- Не спишь…
Цунаде молчит, осторожно убирает руку от лица Шизуне и кладёт ей на голову. Тихое дыхание сравнимо с диким звоном колоколов, пыль кажется камнями, витающими в воздухе, пустота в душе – любовью.
Шизуне убирает волосы со лба, подбирается поближе и целует во влажные губы. Горечь саке и привкус мяты смешиваются и запоминаются навсегда. Сильные руки, скользящие по бледной коже, кажутся проявлением страсти. Шизуне плачет, стыдливо отворачивается, не чувствуя власти над сильными эмоциями, разбивающими стеклянную защиту внутреннего мира.
Цунаде улыбается. Шизуне чувствует это где-то внутри, уткнувшись ей в плечо, роняя слёзы, крупными бисеринами стекающие по красивой спине. Проводит пальцем по линии позвоночника - приятного, совершенного. Впадинка сменяется выступом, и на каждой надо оставить прикосновение – пальцем, губами, дыханием.
***
Как-то Цунаде приводит ученицу к «горю». Вода бушует, бьётся непокорным животным об каменные стены. Камни сглаженные выглядывают на поверхности озера, мешая потоку. Шизуне удивляется, кутается в шарф. Молчание. Молчание – это музыка для этого места. Шизуне закрывает глаза и слушает, окунает палец в воду и проводит им по губам. Пресно.
Цунаде прикасается губами и чувствует прохладу воды и солёный вкус слёз. Она чуть вздрагивает, разглядев, что Шизуне плачет.
- Это была солидарность. Я не чувствую вкуса воды, я чувствую вкус Вашего горя, – шепчет девушка, обнимая учителя за шею худыми руками. От влажности волосы почти мокрые и очень холодные. Шизуне вздыхает и видит, как полупрозрачный пар растворяется в воздухе.
«Люблю Вас».
***
Она помнит переплетения рук, тяжелое дыхание, ласку, нежность. Всё до последнего мгновения. Шизуне кутается в шаль, хлюпает носом и чувствует, как глаза снова щиплет.
«Нуждаюсь в Вас».
Цунаде в постели, закутанная одеялами, окруженная медиками и друзьями, бутылками с лекарствами и книгами. Цунаде не видит их, она где-то в другом месте, где-то далеко от всего того, что здесь происходит. Шизуне перестаёт плакать и думает: она здесь – в Плачущей пустоте.
- Я буду делить своё горе с Вашим. – Срывающийся в горе шёпот.
Плачущая пустота. Шизуне прижимает руку к сердцу, навзрыд роняя слёзы горести и беспомощности. Нет ничего внутри, кроме боли, нет ничего внутри, кроме пустоты. Так бывает у всех. Это был ещё один урок её учителя, который она поняла только сейчас.
Автор: Kaylerin
Бета: Итачи.
Фендом: Naruto
Пейринг: Цунаде|Шизуне
Рейтинг: PG-15
Жанр: drama, angst, hurt|comfort.
Статус: закончен.
Размер: мини
Предупреждения: femme-slash, AU, ООС, crossover.
Дисклеймер: Kishimoto M., название и место "Плачущая пустота" принадлежат Bethesda Softworks - TES III: Morrowind.
Размещение: запрещено.
Разрешение автора на размещение его работы: получено.
Саммари: необыкновенное место, наполненное твоей болью.
От автора: им тоже нужно плакать.
читать дальше
В воздухе холод разливался молочной дымкой, чуть переливающейся, почти осязаемой. Волны прохлады поднимались выше, протискиваясь сквозь плотную стену влаги, застывали возле тёмных камней, покрытых испариной, и растворялись. Капли заметно, беззвучно падали в холодную воду, сплетались друг с другом и ныряли под белоснежную пену многочисленных водопадов. Здесь всегда было так красиво. Пушистый мох мягким одеялом прикрывал бока камней, полотном спускался на землю и исчезал в темноте.
Вода была ледяной и с самого верха мчалась по камням в глубокое горное озеро - там, сквозь камни, на найденных, труднодоступных кусочках земли проросли низенькие тёмно-зелёные растения с широкими листьями. Тоненькие жилки, струящиеся по листочкам, замирали на стебельках и больше не показывались. Извилистые корешки вылезали из-под сырой земли и наслаждались влажностью. Брызги водопадов заливали природные стены из камней, оседали и быстро сползали в неизвестность. Камни были холодные, скользкие - если оступишься, то уже ни за что не ухватишься и рухнешь вниз, ломая кости на углах сточенных глыб.
Вода была пресной, шумела слезами, уходящими в пустоту. Шизуне всегда боялась заглядывать вниз, но желание было слишком велико, так же велико, как и опасность упасть и прокатиться по змейкам водопадов.
Плачущая пустота. Место, которое находилось глубоко в горах возле старых развалин с обрушенными башнями и колоннами, треснувшими плитами, из которых прорастал папоротник и кустики с тёмными ягодами. Место, пропитанное болью, дарующее смирение. Необыкновенное.
В каждом камушке, крупной бусиной затерявшемся под мокрыми глыбами, в потоках вод, лентами струящихся ко дну. Всё - близкое.
Шизуне куталась в накидку из плотного материала с белой полоской шерсти у краешка. Мягкая шерсть, согревающая, впитывающая дыхание, не отпускающая его. Тепло быстро остывает в сырости.
Шизуне дрожащими тоненькими пальчиками убрала длинную тёмную чёлку со лба. Волосы стали влажными и холодными. Здесь нельзя было долго отдыхать - можно сильно простудиться.
***
Хотелось спуститься вниз, как когда-то давным-давно. Посмотреть на сияющее, бурлящее потоками маленькое озеро - полное безразличие ко всему присутствующему. Вода, которая привыкла к вечности и движению. Ледяная, серебрилась прозрачностью, влекла.
- Я хотела показать тебе это место, - с улыбкой произнесла Цунаде, по-прежнему сжимая руку Шизуне. Девочка подняла взгляд усталых сияющих глаз и улыбнулась в ответ. Сегодня была тяжелая тренировка и долгие часы в библиотеке со свитками и ветхими книгами.
Иногда это казалось совершенно необыкновенным - когда строгая и такая решительная Цунаде-сама проявляла доброту. Шизуне тяжело дышала, вытирала капли пота со лба и наблюдала за своим учителем. Цунаде кривила накрашенные алой помадой губы, скользила взглядом, не пропускающим ни одной эмоции, хмурилась и требовала. Требовала полной отдачи делу - спасению чужой жизни, требовала вызывать воспоминания в памяти. Пусть это будут слова, шепот заклинаний, печати - что-нибудь, что сможет помочь жизни остаться. Шизуне видела жизнь в теле человека: это были не нити чакры, это было свечение души. Сердце глухо билось под рёбрами, в глубине души – неравнодушна.
- Здесь очень красиво, что это за место, Цунаде-сама? – тоненький голосок был почти не слышен из-за шума водопадов. Шизуне вытерла рукавом капли холодной воды с лица.
- Это плачущая пустота. Пустота, которая… - Цунаде улыбнулась и склонила голову. За светлой чёлкой нельзя было разглядеть её глаза. Шизуне испугалась, что Цунаде заплачет. - ... лечит меня.
***
Одиночество было самым страшным для Шизуне. Люди говорили о любви, говорили о боли, о потере. Нельзя понять, что такое потеря, не познав, что такое обретение. Шизуне была одна. Потерянная для себя в пустошах бесконечной земли. Она пряталась под старым столом в дорожной таверне и придумывала себе сказку - создавала плотный кокон из тонких нитей своей хрупкой фантазии. Была неделя, когда она путала грёзы сна и бодрствования. Ей снились далёкие леса, наполненные густой травой поля, с редкими полевыми цветами, выглядывающими из зелёной глубины. Шизуне вытирала слёзы, закусывала розовую губку и мечтала. Она бежала по сырой рыхлой земле, собирая грязный подорожник в маленький букет, улыбалась и напевала придуманные песни.
Как-то девочка остановилась возле большого валуна, лежащего под утренним солнцем. Вокруг него вытоптана поляна - вечером здесь играли дети людей, останавливающихся в таверне.
А у неё нет людей. Шизуне забирается на камень и ложится, раскидывая худые, светлые, почти прозрачные руки, щурится от солнца и мечтает. Возле валуна валяется веточка. Шизуне подбирает её и уже у самой таверны, на рыхлой земле вырисовывает – «не быть одной».
Это правильно. Такая нужда есть у каждого ребёнка.
***
- У меня единственная комната свободна. Сейчас девчонку выгоню оттуда…
- Какую девчонку? – спросила Цунаде, нахмурившись. Обстановка в таверне ей не нравилась: разбитые глиняные горшки, пыльные стаканы, едкий дым сигарет, въедающийся в дырявые от моли гобелены. Цунаде вздыхает - уже два ночи, и лучше бы отдохнуть перед дальней дорогой.
- Да тут, живёт у меня одна…
Шизуне смотрела на Цунаде с удивлением и восхищением. Это было подобно наваждению или мечте.
«Я никогда не видела такой красивой женщины…».
Длинные светлые волосы заколоты на затылке, и несколько прядок неаккуратно вылезли из заплетенных волос, дотрагиваясь мягкими кончиками до скулы, дальше - щеки. Лицо узкое, с изящностью, с пухлыми губами, выраженными чертами лица. В ней чувствовалась элитарность. Везде: в одежде из плотного льна, в осанке, во взгляде и мимике, в глазах карих, почти янтарных, светлых, блестящих, мудрых. Глубоких.
- Будешь у меня учиться.
- Убивать? – спросила Шизуне, откусывая от румяного яблока маленький кусочек. Цунаде вздрогнула и внимательно посмотрела на девочку. Маленькая, с тёмными волосами, заплетёнными в неаккуратную косу, она сидела на лавке возле входа в таверну, качая ногами.
- Спасать тоже, – улыбнулась Цунаде, поднимаясь с места – надо уходить. – Собирай вещи. Нам пора идти.
Шизуне хихикнула и вскочила с места.
- Иду уже. Мне печеные яблоки больше нравятся. – Шизуне выбросила огрызок в пропахший гниющей травой компост.
***
Это было приятно – расти рядом с Цунаде, воспитываться и обучаться ею. Быть влюблённой в неё, в её чудесную красоту и сильный характер. Шизуне была не особо талантливой, но очень трудолюбивой.
Она была простенькой, без ярко выраженных черт в лице, с тёмными серьёзными глазами и длинными тёмными волосами.
Цунаде улыбалась, разглядывая её, – воспоминания переплетались тонкими ленточками. Была такая же.
***
- Я переживала свои тяжёлые потери в этом месте. И мне всегда становилось легче. Эта пустота прислушивается ко мне, рыдает вместе со мной.
Шизуне кивала, трогала пальцами скользкие камни, опускала руку в ледяную воду и хмурилась, о чем-то размышляя.
- А что тогда там внизу? – шептала девушка, положив голову на колени Цунаде. Та улыбалась, путала пальцы в тёмных волосах Шизуне и тоже шепотом отвечала:
- Всё моё горе.
***
Цунаде рисовала Шизуне. Это было редко, когда возникало сильное желание выплеснуть душу в искусстве. На светлой рисовой бумаге, тёмными чернилами. Её очертания, глаза, волосы. Шизуне улыбалась, брала в руки свиток и изображала чтение, наблюдая за сосредоточенными движениями учителя.
- Вы, наверное, знаете… Я люблю Вас. – Вздыхает томно, сладко. Отводит глаза на секунду и снова смотрит. Цунаде не улыбается - кивает. Значит, знает.
***
Они шли по выжженному солнцем полю. Сухая трава царапала ноги и не запоминалась взору. Слишком разная.
Шизуне хотелось пить и говорить без конца о том, что она хочет провести ночь под звёздами, собирать почти уже сухие цветы и плести из них венок. Шизуне двадцать, но где-то в сердце имеет место то время, когда она была ребёнком.
"Не быть одной".
Это были слова. Всё сбылось. Шизуне щурится от света, опускает взгляд к траве, тонким спутавшимся колоскам, где тёмным клубком реет мошкара. Переводит взгляд левее.
Чуть выше лодыжки, на совсем светлой коже - ранка. Кровь чуть размазалась, засохла.
Больно?
Вечером Шизуне сидит на подоконнике в одной из гостиниц маленького города. Сегодня какой-то праздник. Женщины в красивых кимоно, улыбающиеся, держат за руку детей в масках драконов, кроликов и других животных. Шизуне бы хотела себе такую маску, чтобы одеть её, когда хочется улыбнуться, чтобы спрятать слёзы, когда она рыдает по больному любовью сердцу. Она плачет тихо - вдох-выдох, и не дышать, чтобы не разбудить. Цунаде рядом - она устала, она уже спит. Цунаде скорбит о своих потерях и не может оставить эту скорбь. Они вернутся к Плачущей пустоте. Она забудет обо всём.
«Даже обо мне…».
Будет опускать пальцы в холодную воду и делить с ней душу, касаться шершавых камней, представляя на их месте своё сердце.
Шизуне берёт её руку, прижимаясь носом к ладони. Холодно, одиноко. Старые простыни мнутся и хрустят крахмалом, одеяло тонкое, но под ним жарко.
Хочется вдохнуть поглубже - воздух кончился.
- Не спишь…
Цунаде молчит, осторожно убирает руку от лица Шизуне и кладёт ей на голову. Тихое дыхание сравнимо с диким звоном колоколов, пыль кажется камнями, витающими в воздухе, пустота в душе – любовью.
Шизуне убирает волосы со лба, подбирается поближе и целует во влажные губы. Горечь саке и привкус мяты смешиваются и запоминаются навсегда. Сильные руки, скользящие по бледной коже, кажутся проявлением страсти. Шизуне плачет, стыдливо отворачивается, не чувствуя власти над сильными эмоциями, разбивающими стеклянную защиту внутреннего мира.
Цунаде улыбается. Шизуне чувствует это где-то внутри, уткнувшись ей в плечо, роняя слёзы, крупными бисеринами стекающие по красивой спине. Проводит пальцем по линии позвоночника - приятного, совершенного. Впадинка сменяется выступом, и на каждой надо оставить прикосновение – пальцем, губами, дыханием.
***
Как-то Цунаде приводит ученицу к «горю». Вода бушует, бьётся непокорным животным об каменные стены. Камни сглаженные выглядывают на поверхности озера, мешая потоку. Шизуне удивляется, кутается в шарф. Молчание. Молчание – это музыка для этого места. Шизуне закрывает глаза и слушает, окунает палец в воду и проводит им по губам. Пресно.
Цунаде прикасается губами и чувствует прохладу воды и солёный вкус слёз. Она чуть вздрагивает, разглядев, что Шизуне плачет.
- Это была солидарность. Я не чувствую вкуса воды, я чувствую вкус Вашего горя, – шепчет девушка, обнимая учителя за шею худыми руками. От влажности волосы почти мокрые и очень холодные. Шизуне вздыхает и видит, как полупрозрачный пар растворяется в воздухе.
«Люблю Вас».
***
Она помнит переплетения рук, тяжелое дыхание, ласку, нежность. Всё до последнего мгновения. Шизуне кутается в шаль, хлюпает носом и чувствует, как глаза снова щиплет.
«Нуждаюсь в Вас».
Цунаде в постели, закутанная одеялами, окруженная медиками и друзьями, бутылками с лекарствами и книгами. Цунаде не видит их, она где-то в другом месте, где-то далеко от всего того, что здесь происходит. Шизуне перестаёт плакать и думает: она здесь – в Плачущей пустоте.
- Я буду делить своё горе с Вашим. – Срывающийся в горе шёпот.
Плачущая пустота. Шизуне прижимает руку к сердцу, навзрыд роняя слёзы горести и беспомощности. Нет ничего внутри, кроме боли, нет ничего внутри, кроме пустоты. Так бывает у всех. Это был ещё один урок её учителя, который она поняла только сейчас.
@темы: Yuri, Not my, Tsunade/Shizune, Fanfiction
-
-
15.08.2011 в 20:28Но тогда он не казался мне таким тяжелым.
Как-то... нежизнеутверждающе совсем.
Не хочу чувствовать себя Плачущей пустотой.
-
-
18.08.2011 в 11:12Но я не считаю, что самосовершенствование - это онанизм, а искусство - саморазрушение (с).
-
-
25.08.2011 в 11:40К сожалению, это часто бывает так.
И фанфик этот - частичка искусства.
Спасибо автору.