Видеоклип Куренай/Хината *__*

[Ellfella]

Название: The Reason
Автор: 3juci3
Персонажи/пейринг: Kurenai/Hinata
Рейтинг: PG

@темы: Video, Not my, Shoujo-ai, Kurenai/Hinata

---

Снег. Фанфик в 3х частях

[Red_Gold]

Название: Снег. Вода. Ветер.
Автор: Sydney_Don
Бета: Shushanic
Жанр: юри
Пейринг: Тсунаде/Сидзуне
Рейтинг: PG-15
Дискламер: все права принадлежат их законным владельцам
Размещение: указывайте автора и вперёд
Статус: закончен

Снег

На главной улице деревни Скрытой во Льдах загорались фонари. Снег искрился в их мягком, матовом свете. После зачистки дороги, обочины скрылись под цепью невысоких сугробов. На серое, пребывавшее весь день во власти туч, небо быстро надвигалась ночь.
Перед яркой, невольно привлекающей к себе взор, витриной стояла молодая девушка. Казалось, она не замечала раздражённых взглядов хмурых продавцов уже закрытого магазина. Персонал наводил порядок после рабочего дня и вскоре свет в помещении погас. Осталась только гирлянда мерцающих разноцветных огоньков, украшавшая витрину. В её центре находился предмет, привлёкший внимание молодой куноичи. На зелёной ткани покоилось одно из самых лучших кимоно, которое когда-либо доводилось видеть Сидзуне. Атласная ткань нежного, бежевого цвета была украшена искусной вышивкой в белых и золотистых тонах - пагода с позолоченной крышей, на фоне заснеженной горы.
Девушка улыбалась, представляя, как восхитительно смотрелось бы это кимоно на женщине, с глазами цвета каштанов и непослушными светло-русыми прядями.

- Сидзуне!
Негромкий оклик вывел её из приятных раздумий.
На противоположной стороне дороги стояла, та самая, кареглазая, обладательница русых локонов, хоть ее наряд и выглядел гораздо прозаичней царственного образа из грёз юной куноичи.
– Тсунаде-сама... – выдохнула Сидзуне и перебежала на противоположную сторону улицы, - как прошла оставшаяся часть встречи?
– Ну да ты их знаешь, - неопределённо ответила женщина, и, развернувшись, зашагала вверх по улице.
Её зыбкая тень то пропадала, то вновь появлялась в свете фонарей.
Сидзуне понимающе вздохнула и побрела следом. Ослабленная вражескими нападениями и межклановыми разборками, Коноха сейчас не могла диктовать условия союзникам. В них она остро нуждалась, даже в столь незначительных как параноидальный дайме Страны Льда.
Девушка неодобрительно поджала губы:
«Это надо же, вынудить Хокаге путешествовать без эскорта! Да что он себе позволяет, старый крокодил! Шпионов он боится! Да им и делать тут нечего. Какие могут быть секреты в этом захолустье?!» – возмущалась про себя куноичи.
От услуг местных синоби, предложенных дайме в качестве охраны и ассистентов Хокаге, на время пребывания в стране Льда, отказалась уже сама Тсунаде.
И вот, женщины снова путешествовали вдвоём, как в те, кажущиеся сейчас такими далёкими дни, когда Тсунаде ещё не носила титул Хокаге, а вместе с ним и тяжёлое бремя ответственности за благополучие деревни Скрытого Листа.
Дорога к резиденции государственных гостей лежала через запорошенный снегом парк. В отличие от улицы, его дорожки никто не чистил, и женщины брели по щиколотку в снегу. Сидзуне поравнялась с наставницей, и теперь они шли рядом.
- Тсунаде-сама... - голос Сидзуне звучал непривычно глухо, - всё же было бы лучше, если бы вместо меня, вторым человеком в делегации Конохи стал Дзирая-сама или глава клана Хьюга. Эти люди придали бы авторитета, не говоря уже о том, что защитить вас, они смогут лучше, чем я.
Девушка, вздохнув, замолчала.
Какое-то время, только скрип снега под ногами нарушал воцарившуюся тишину.
- Не стоит меня недооценивать, Сидзуне , - в тихом голосе Пятой зазвенели стальные нотки. - Если здесь ты, а не они, значит, я посчитала что так надо. Да и вообще, - добавила она с озорным огоньком в глазах, - я не уверена чего от Дзираи будет больше, пользы или проблем. Боюсь, не политические интриги будут у него на уме. Разве ты не заметила, какие у дайме прелестные дочери?
Куноичи одарила наставницу беглым взглядом, но если Сидзуне и хотела что-то сказать, то её мысли так и не обрели формы слов.
Неожиданно Тсунаде остановилась, хлопнула в ладоши и, идеально копируя фирменные прыжки и поклоны Эро-саннина, когда тот совершал формальное представление своей персоны, глубоким голосом изрекла:
- Это я, Дзирая, легендарный жабий саннин, осчастливил вас своим присутствием. Трепещите перед моей новой извращённой техникой: Ича-ича дзютсу. Если мне не принесут самое дорогое саке, и красивейшие девушки деревни не составят мне компанию, я упомяну имена лучших синоби Страны Льдов в своей новой книжке, «Тысяча и одна проблема эрекции».
Хокаге настолько удалась пародия на старого соратника что Сидзуне невольно расхохоталась.
-Ах, Тсунаде-сама, - сквозь смех выдавила куноичи, - ну нельзя же так…
Она уже собиралась закончить предложение, когда твёрдый комок снега, довольно больно встретился с её лицом. От неожиданности Сидзуне отшатнулась назад, и, надо сказать, вовремя : следующий снежок пролетел в буквально в сантиметре от неё.
-Тсунаде-сама! – ошарашенная куноичи с трудом успевала уворачиваться от белых снарядов. - Тсунаде-сама!
Но руки уже лепили немаленького размера снежок:
- Получите!
Снежная перестрелка сопровождалась заразительным хохотом Тсунаде и периодическими вскриками её подчинённой, которая приняла на себя гораздо больше снежных снарядов, чем послала в цель. Тогда девушка, запорошенная одежда которой являла собой неопровержимое доказательство меткости наставницы, решилась на дерзкий манёвр.
На данный момент, Тсунаде находилась в стратегически невыгодной для себя позиции – под невысоким деревом, ветки которого прогинались под весом снега.
Сидзуне оставалось надеяться, что легендарная Хокаге не разгадает её плохо продуманный план.
Глубокий вдох, выдох… вперёд. Используя, заметённые снегом лавочки для прикрытия, куноичи короткими перебежками сокращала разделяющее женщин расстояние . Несколько кунаев, умело посланных в тонкую верхушку дерева, спровоцировали небольшую лавину на голову Пятой.
Сидзуне, воспользовавшись этим моментом, совершила ловкую подсечку и прижала женщину к земле. Свободной рукой она воодушевлённо мылила лицо Тсунаде снегом.
-Сидзуне, как ты смеешь! Быстро отпусти свою Хокаге. - пригрозила Пятая, стряхивая непрошенный макияж. Но глаза Тсунаде смеялись и, хотя её нечеловеческая сила позволяла в любой момент отшвырнуть куноичи в ближайший сугроб, она не предпринимала попыток освободиться от хватки Сидзуне. Та только крепче прижала Хокаге к себе. Их взгляды встретились, и девушке показалось, что весь остальной мир померк, стушевался и отошёл на задний фон. Сейчас для неё существовали только огромные, лучистые глаза Тсунаде, и бешеный стук собственного сердца. Сидзуне видела, как губы наставницы озарила хитрая улыбка, и поняла, что женщина догадалась, какие чувства сейчас испытывает куноичи. Почему при осознании этого факта Сидзуне не охватило смущение, девушка сказать не могла. Возможно потому, что все невысказанное наконец-то получило безмолвное признание.
- Сидзуне!
Испуганный крик Тсунаде вывел девушку из оцепенения. Она успела обернуться и заметить непонятно откуда взявшуюся глыбу льда, летевшую в её направлении. Куноичи инстинктивно оттолкнула наставницу в сторону, но сама увернуться не успела: ее пронзил обжигающий холод, а вместе с ним и резкая боль. Сознание девушки лишь отметило тот факт, что ледяной снаряд миновал Тсунаде, и провалилось в, давящую своей тишиной, темноту.

При каждом движении её тело отзывалось тупой ноющей болью. Приглушённо, как сквозь вату, доносились чьи-то голоса. Сидзуне, не открывая глаз, безотчётно повернула голову в направлении говорящих и, ей показалось, что тысячи иголок пронзили шею и затылок. Девушка невольно застонала, чем привлекла внимание находящихся в комнате людей.
- Постарайся не делать резких движений, Сидзуне, - произнёс такой знакомый голос, в котором сейчас звучало неприкрытое волнение.
– Тсунаде – сама, - прошептала девушка запёкшимися губами, – что...
Ш-ш-ш, - оборвала её Тсунаде и куноичи почуствовала, как тёплые пальцы наставницы коснулись её губ, - я тебе всё расскажу... только не сейчас, сейчас тебе необходим отдых. Девушка собиралась возразить, но её опередил приятный мужской голос:
- Она медик, Тсунаде, ей лучше знать.
Cидзуне, даже не открывая глаз знала, что гневный взор Хокаге сейчас устремлён на говорящего. После небольшой паузы с губ женщины слетел вздох. - Ты всё равно поступишь по-своему, что бы я не говорила. – устало молвила она и присев на край больничной койки и взяла холодную руку Сидзуне в свои ладони
- Сидзуне, ты помнишь, что произошло? – негромко спросил Дзирайя. Приятный мужской голос принадлежал именно ему.
Куноичи неопределённо мотнула головой. Теперь она была неуверенна, что её воспоминания реальны. Дзирайя удовлетворённо кивнул.
-Так я и думал. Твоё нынешнее состояние - результат совместного эффекта гендзютсу и редкого яда. Мы нашли тебя на полу кабинета Хокаге, и Тсунаде-сама практически вернула тебя с того света. Я ещё не уверен, кого именно ты там вспугнула, но они очень ловко замели следы своего присутствия. Даже твои воспоминания о них вернутся не скоро, а могут не вернуться вообще. Но с подобным симбиозом иллюзии и яда я сталкиваюсь впервые. Кем бы шпионы ни оказались, профессионализма им не занимать. Этот яд попадает в кровь и быстро разносится по всему телу, а иллюзия мешает поражённому им человеку позвать на помощь или оказать сопротивление. Более того, если при обычных гендзюцу человек испытывает неприятные ощущения и подсознательно стремится освободиться от их воздействия, то в твоём случае, тот яд, который они использовали, обладает галлюциногенными свойствами. Он превращает иллюзию из неприятной в желаемую и, поражённый ею будет подсознательно сопротивляться прекращению гендзюцу.
В сознании Сидзуне промелькнула мысль, что она, должно быть, до сих пор не вполне оправилась от последствий атаки, потому что мозг упорно отказывался воспринимать полученную от саннина информацию. Девушка вопросительно взглянула на Тсунаде и старшая женщина лишь кивнула в ответ, отметая любые сомнения.
Всё верно. Отравленная кровь пульсировала в висках и каждый удар отдавался глухой болью в затылке.
«Страны Льдов нет на карте, Коноху не раздирает междуусобная вражда, и авторитет Хокаге страны Огня непререкаем.»
Сбрасывая путы иллюзии, сознание девушки добавило ещё один немаловажный факт: её наставница уже много месяцев как обручена с Дзирайей.
- Боже, какой бред, - простонала Сидзуне, массажируя виски , в надежде избавиться от тех воспоминаний.
События предыдущей ночи медленно, но верно вырисовывались в памяти. Она вспомнила, что в ту ночь не могла заснуть обдумывая идеи, связанные с работой. Решив убить несколько зайцев сразу, Сидзуне отправилась на ночную прогулку к офису Хокаге, с целью, во-первых, проверить кое-какие данные, а во-вторых, она надеялась, что этот небольшой променад поспособствует здоровому сну. Не спеша, куноичи подошла к зданию и, по-прежнему пребывая в раздумьях, машинально открыла дверь кабинета. Девушка вспомнила, что потянулась к выключателю, но все последующие события сейчас являлись для неё такой же загадкой, как и для саннинов.
- Ты совсем ничего не можешь вспомнить о тех, кто на тебя напал, Сидзуне? – поинтересовался Дзирайя с робкой надеждой в голосе.
Девушка отрицательно помотала головой.
- Я постараюсь, Дзирайя-сама, - с сокрушением сказала куноичи, - но пока, ничего.
- Дзирайя – отчитала его Тсунаде, - дай её время оправиться. Подожди меня у главного входа, - произнесла она, давая понять, что их визит подошёл к концу.
– Поправляйся скорей, Сидзуне, а то ты не успеешь подготовиться к нашей свадьбе.
Легендарный саннин подмигнул девушке и вышел из палаты.
Хокаге задержалась чуть дольше. Она проинструктировала куноичи по поводу лекарств, которые той полагалось принять и пообещала наведаться в конце дня. У порога палаты, держась за ручку полуоткрытой двери, женщина обернулась. Непринуждённо, саннин поинтересовалась:
- Сидзуне, а что ты видела, находясь во власти гендзютсу? Просто твоё подсознание так упорно сопротивлялось нашим усилиям развеять иллюзию, я подумала что это, наверное, было что-то очень приятное. Случаем не Генма, а?
Сидзуне была слишком смущена неожиданным вопросом, чтобы заметить что несмотря на шутливый тон и игривую улыбку на губах Хокаге, в устремлённом на неё пронзительном взоре не было и тени насмешки. Девушка склонила голову на жиденькую больничную подушку и отвернулась к окну.
- Снег, Тсунаде-сама, просто снег.

Вода

Хокаге бесцельно бродила по рабочему кабинету. Стопки неразобранных бумаг на столе бросали немой укор. Но женщина знала, что любая попытка заняться бумажной работой сейчас, обернётся провалом. Она мысленно пожалела, что на данный момент не было ни одной миссии требовавшей участия Хокаге. Новые впечатления и физическое напряжение могли бы послужить антидотом от этого чувства навязчивой пустоты. Чувства, возникшего непонятно откуда. Чувства пробравшегося в сердце Годайме и исподволь гложещего его уже не первый день Она не могла дать ему точное определение в словах... Как будто чего-то не хватает, словно кусочек сложной мозаики жизни потерялся и теперь вся картина выглядит незавершённой.
Всё в рабочем кабинете пронизано невидимым присутствием Сидзуне: аккуратно разложенные бумаги, забытая на поддоконнике чашка, чёткий почерк в графике деловых встреч, икебана в углу кабинета. Взгляд Тсунаде упал на приоткрытую дверь небольшого хранилища, смежного с кабинетом. В нём нашли временное пристанище те свитки которые часто требовались Хокаге в работе. Ради её удобства они перекочевали сюда из более неприступного архива Конохи.
На стене небольшой, лишённой окон комнатки висела запасная форма ассистентки и одно из парадных кимоно Пятой, появившееся тут по настоянию Сидзуне. Необходимость его наличия помощница аргументировала вековой мудростью: «На всякий случай».
Поддавшись мимолётному импульсу, Тсунаде ступила в прохладный полумрак кладовки. Свитки и документы занимали несколько полок. А на самой нижней красовался небольшой чайник Сидзуне, несколько чашек, аккуратно перевёрнутых донцами вверх и жестяная коробочка, наполненная ароматным зелёным чаем.
Сейчас, как никогда, Тсунаде захотелось услышать привычное позвякивание посуды о поднос, вдохнуть аромат свежезаваренного чая и, подняв взгляд от бумаг, увидеть улыбающееся лицо ученицы.
Но вот уже ровно неделю после проишествия в офисе Хокаге, её ассистентка не выходила на работу. То что Сиздуне не принимала участия в миссиях пока не вызывало удивления. Но когда Тсунаде навестила выписавшуюся из больницы куноичи, ей показалось что девушка намеренно избегает общества соратников. Короткий визит Хокаге был заполнен неловкими паузами. Сидзуне ни разу не подняла на наставницу взгляд.
Пятая задумчиво провела кончиками пальцев по всей длине синоби - экипировки Сидзуне. Лишь на мгновение лицо профессиональной куноичи выдало её внутренние сомнения . Так беззвёздное ночное небо на краткий миг окрашивается всполохом далёкого пожара. А уже через несколько секунд Годайме Хокаге твёрдым шагом покинула хранилище.

Тёплый летний вечер уже уступал свою власть ночной темноте, когда Тсунаде наконец удалось вырваться из круговорота дел. Она неторопливо брела по пыльной улице. Невидимый хор цикад приветствовал своей странной музыкой наступление ночи. На ещё сохранявшем толику дневной голубизны небе зажигались первые звёзды. Где-то неподалёку звенели колокольчики детского смеха и слышались суровые оклики матерей, пытавшихся развести своих чад по домам.
Продавцы небольших магазинчиков привычно суетились, обслуживая припозднившихся покупателей. Персонал, готовясь к закрытию, заносил выставленный на улице товар внутрь.
Тсунаде, с лёгким удивлением взглянула на пластиковый пакет в своей руке. Объяснить логически наличие в нём бутылки сакэ и коробки любимых сладостей Сидзуне, она не могла. Ведь Хокаге покинула офис с твёрдым намерением успеть к закрытию цветочного магазина семьи Яманако.
Размышляя о превратностях судьбы, которая, как иногда казалось Пятой, руководствовалась принципом «Хотите как лучше - получите как всегда», женщина достигла порога хорошо знакомой квартиры. Но несмотря на настойчивый стук, дверь так и не отворилась.

Девушка, погрузилась в приятно пахнущую, обжигающе-горячую воду до подбородка и, запрокинув назад голову, блаженно закрыла глаза. Но если благодарное тело быстро расслабилось в тепле ванны, то упорядочить спутанный бег мыслей было трудней.
События прошлой недели заставили её, наконец, признаться, хотя бы самой себе, что её чувства к Пятой, больше не вмещались в привычные рамки отношений наставницы и ученицы, ассистентки Хокаге, или даже, испытанной и надёжной, личной поверенной Тсунаде-самы. Нет, это открытие не явилось для Сидзуне громом среди ясного неба. Подсознательно, она всегда знала что, рано или поздно, чувства всплывут на поверхность. Единственное, что она не могла предположить это их интенсивность, и то, что вражеские синоби послужат невольным катализатором.
Тело и лицо девушки распарились и порозовели. Сидзуне оперлась руками о края ванны и чуть приподнялась. Кончики пальцев плавно скользнули по темнеющим у поверхности воды соскам и замерли, словно чего-то опасаясь.
-Тебе помочь, – раздался вдруг знакомый голос, в котором сейчас слышалось нескрываемое ехидство.- Спинку не надо потереть?

От неожиданности Сидзуне резко вскочила на ноги. Однако быстро сообразив, что в её положении это не самый удачный ход, тут же плюхнулась обратно. Стыдливо прикрывая грудь руками, она вновь ушла под воду до подбородка. Сквозь густые клубы пара девушка различила, в проёме двери знакомый силуэт.
- Тсу…Тсунаде-сама! Как?.. Что вы здесь делаете? Удивление в голосе куноичи тут же уступило место обеспокоенности.
- Что-то случилось?
- Конечно случилось!
Пятая решительно захлопнула дверь. Она пересекла разделяющее женщин пространство и присела на край ванны.
- АНБУ завалили меня докладами, у совета пенсионеров- сплетников постоянно возникают какие-то неразрешаемые вопросы, я исчерпала месячный запас уважительных причин для уклонения от встреч со скучными представителями ещё более скучных даймио и самое ужасное, что никто не умеет заваривать нормальный зелёный чай…
Тут Хокаге остановилась и с интересом посмотрела на обнажённую подчинённую, которая по прежнему сидела, по уши в воде, обхватив грудь руками и поджав ноги.
- Сидзуне, не стесняйся, я же медик и женщина, врядли у тебя есть что-то, чего я не видела. Или вражеский яд вызвал необратимые мутации и ты отрастила третью грудь? В таком случае я женщина-медик и ты просто обязана мне это показать, ради твоего собственного здоровья, и научного прогресса на благо Конохи.
Насмешливый взгляд беспощадно сверлил смущённую ассистентку.
- Тсунаде-сама…как вы сюда попали?! Я ведь точно знаю что закрывала дверь – В этот вопрос Сидзуне вложила всю строгость, на которую была способна в данной ситуации.
Пффф…- невозмутимо усмехнулась Тсунаде, - Долго ли умеючи. Синоби мы или не синоби, в конце концов?
- Вот именно! Синоби! А не рецидивисты медвежатники! Ох, Тсунаде-сама, вы неисправимы.
- Ага. Слушай, чем это так хорошо пахнет? Ты что-то добавляла в воду?.
Наклонившись, Сидзуне пошарила рукой за бортом ванны и с гордостью продемонстрировала наставнице сосуд с подозрительным содержимым.
- Это мой собственный набор трав! Способствует снятию умственного и телесного напряжения.
- Ааа… Так всё таки мутации не случилось, – задумчиво протянула Хокаге и куноичи с опозданием заметила, что взгляд женщины устремлён совсем не на её достижение в травотерапии.
-Тсунаде-сама! – воскликнула куноичи. От возмущения она чуть не выронила настойку из рук.- Вы сказали это таким тоном, словно сожалеете о том, что со мной всё в порядке!.
- Нет, нет! Что ты! Но согласись, это бы открыло новые горизонты в медицине… не говоря уже о прочих, кхм, отраслях. Дзирайя сделал бы из тебя звезду мирового масштаба, администрации Конохи до конца жизни бы не пришлось беспокоиться о финансовых проблемах и от поклонников у тебя отбоя бы не было.
- Да уж, мне скорей пришлось бы отбиваться от кунаев их разъярённых девушек и предложений работы в цирке, - хихикнула Сидзуне.
- Тсунаде-сама! Что вы делаете? – смущённо пробормотала она, заметив что наставница неспеша освобождается от одежды.
- Ты же сказала что твои травы снимают напряжение. А у кого больше стресса чем у Хокаге без ассистента? Двигайся!
Обнажённая Тсунаде грациозно погрузилась в воду и потянувшись, блаженно вздохнула.
Несмотря на то, что ванна без труда вмещала двух человек, их тела соприкоснулись и Сидзуне судорожно сглотнула, лихорадочно соображая каким образом с честью выйти из пикантной ситуации. К счастью, Пятая пришла на помощь своей, вконец растерянной, ассистентке.
- Сидзуне, я там тебе кое-что принесла, на кухне оставила. Не хочешь взглянуть? – небрежно бросила Хокаге, внимание которой сейчас было сосредоточено на собственной изящной ножке с безупречным педикюром.
- Всё лучше чем рассматривать ваши пятки, - процедила сквозь зубы девушка, выбираясь из ванны и накидывая лёгкий халатик.
- У тебе же сохранились стопки, которые я дарила на новоселье? - крикнула вдогонку Пятая, провожая подчинённую хитрым взглядом прищуренных карих глаз. Куноичи обречённо вздохнула. Содержимое пакета она теперь могла предсказать с точностью бьякугана.

Клубы пара рассеялись. Тёплая вода плескалась от методичных движений куноичи, иногда выплёскиваясь за край ванны. Тогда мелкие капельки оседали на изящной бутылочке, с выгравированными на стекле летящими журавлями, и двух перевёрнутых вверх дном пиалках.
- Э, Сидзуне, - лениво протянула Хокаге, не поднимая головы от сцепленных на бортике ванны рук.
- Ммм? – озвучила её ассистентка своё внимание, по-прежнему массажируя загорелую шею, плечи и спину начальницы.
- Так что же ты, всё таки, видела находясь в плену гендзюцу?
Ритм методичных движений сбился всего на мгновение, а плеск воды был единственным звуком нарушавшим воцарившуюся тишину ненамного дольше.
- Вас, - последовал незамысловатый ответ.
Потом, Сидзуне решит что, выпитое саке, расслабляющая ванна и неординарность ситуации явились необходимыми составляющими неожиданного приступа искренности. А в тот момент, девушка успела только удивиться смелости собственных слов. Непроизвольно она затаила дыхание, будучи не в состоянии предположить, как наставница отреагирует на подобное признание.
Тсунаде повернулась и Сидзуне, про себя, отметила, что в карих глазах на этот раз не было и тени насмешки. Серьёзный и как показалось девушке, немного грустный, взгляд старшей женщины скользнул по её лицу. Кончиками пальцев Тсунаде медленно провела по щеке ученицы, оставляя влажный след. Чуть улыбнувшись уголками рта, Хокаге произнесла: - Долго же ты заставила меня ждать.
Куноичи была уверена, что неожиданные слова наставницы она прочла по губам. Набатное биение собственного сердца заглушало все прочие звуки. Она почуствовала как пальцы Тсунаде пробежались вдоль позвоночника, нежно сжали и ласково погладили упругие ягодицы, будто знакомясь с формами. Сильные руки легли Сидзуне на талию и девушка послушно подалась вперёд. Навстречу тому, о чём разрешала себе мечтать только в беспросветной тьме бессонных ночей.

Первое соприкосновение их губ сорвало всё шлюзы сдерживающие поток эмоций. Они наслаждались телами друг друга жадно, властно, ненасытно. Отдавая и вновь перехватывая инициативу, в плену всё нарастающего возбуждения.
Когда ладонь Тсунаде по-хозяйски проникла в промежность ученицы, Сидзуне почувствовала непреодолимую слабость в коленях. Её бёдра предательски задрожали и раскрылись навстречу надвигающемуся удовольствию. Язык Тсунаде играл с затвердевшими сосками девушки. Иногда женщина нежно их прикусывала, и тогда, с губ куноичи срывался негромкий стон наслаждения. Прикосновения Хокаге напоминали игру на неком диковинном инструменте. Тело Сидзуне отзывалось на них лёгкой дрожью и прерывистым дыханием. Иногда наставница отстранялась и насмешливо заглядывала в затуманенные желанием глаза куноичи. Смущение и беспомощность которые девушка чувствовала под этим пронзительным взглядом придавали странную прелесть её ощущениям. Но разгорячённая плоть требовала продолжения и она нетерпеливо тянулась к манящей наготе. А Тсунаде дразнила и мучала ассистентку, то позволяяя достичь желанной цели, то вновь отдаляясь. Медленно и неторопливо она дарила наслаждение, изучая все заповедные ложбинки на теле ученицы. Внимательно наблюдая за реакцией куноичи. Словно невозмутимый биолог изучающий трепещущую под его пальцами бабочку. Только блеск в глазах Каге выдавал её возбуждение.
Симбиоз искусных ласк и умелых манипуляций чакрой в эрогенных зонах, заставлял Сидзуне снова и снова дрожать и выгибаться под захлёстывающими, сменяющими друг друга волнами блаженства.
Вместе, не в силах разорвать чувственную магию объятий, они вышли из ванны и сполоснулись прохладной водой, от которой исходил безошибочно узнаваемый запах мяты.
- Мята? Хорошо для поднятия тонуса, не так ли? - ухмыльнулась Пятая. В ответ девушка только улыбнулась и игриво подмигнула наставнице.
Сделав несколько шагов вперёд, по направлению к висевшему на крючке халатику, Сидзуне неожиданно подскользнулась. От падения на мокрый кафель, её спасла лишь молниеносная реакция Хокаге.
Женщина обняла чертыхнувшуюся Сидзуне и, накрыв её упругую грудь ладонями, тихо прошептала любовнице на ухо:
- Ты же понимаешь, что наш маленький эпизод в ванне был ошибкой. Давай этого больше никогда не делать
Сидзуне замерла . Она чувствовала себя как во сне, где мир рушится у тебя на глазах, а ты стоишь, не в силах пошевелиться, хотя изнутри раздирает желание бежать и сделать хоть что-нибудь чтобы остановить ужасающий процесс.
-Мало того что весь узор плитки отпечатался у меня на спине, так занимаясь любовью в подобном месте мы рискуем получить сотрясение мозга, – как ни в чём не бывало продолжила Пятая.
-Тсунаде-сама, иногда я вас ненавижу, – чётко, почти по слогам произнесла куноичи, когда ярость вернула ей дар речи. Сдёрнув злополучный халатик с крючка, она с достоинством удалилась. В тот момент, ни один детектор лжи в мире не смог бы засечь и тени притворства в её тоне.
Этой ночью Сидзуне вернула долг удовольствия, успешно компенсируя недостаток опыта энтузиазмом. Каждый стон наслаждения срывавшийся с губ Хокаге отзывался ликованием в душе девушки и сладостным томлением внизу живота. Все сомнения мучавшие её ранее перестали существовать. Все эфемерные преграды казались преодолимыми. Ранг, возраст, пол…Всё это больше не имело значения. Только бархат кожи и жар поцелуев. Только неровный, сбившийся ритм дыхания. Только дурманящая близость той, что всегда оставалась недоступна. Сплетенье тел. Сплетенье судеб.
Куноичи прильнула к наставнице всем телом и наотрез отказалась выпускать любимую из объятий.
-Тсунаде-сама, я просто не знаю что со мной будет, если я опять проснусь в больнице и всё окажется результатом какой-нибудь усовершенствованной помеси гендзютсу и секси-но-дзютсу.
-Дурочка - бесцеремонно заявила Пятая. Однако она повернулась к куноичи лицом и ещё долго находилась в такой позе, лениво перебирая воронённые пряди и нежно поглаживая крепкое тело девушки.

Сидзуне проснулась от скрипа двери. Обнаружив что в постели она пребывает в гордом одиночестве, села в кровати, закутавшись в простынь. В полумраке только зарождающегося рассвета, до боли знакомая женская фигура остановилась у входной двери. Было очевидно что Тсунаде колеблется. Она выжидательно смотрела на ассистентку.
-Тсунаде-сама…Дзирайя-сама…- наконец смогла озвучить куноичи не дававшую ей, на протяжении долгого времени, покоя, мысль.
-Дзирайя?- удивлённо переспросила её начальница, - а, это… Необходимо было убедить наших сторонников, и, особенно, не совсем сторонников, в том, что легендарный саннин, навсегда остаётся в Конохе. Обстоятельства вынуждали, а более убедительного способа, чем оглашение помолвки невозможно придумать. Я думала ты знаешь, - добавила Пятая, небрежно пожав плечами. И, не ожидая реакции ошарашенной куноичи, открыв дверь, шагнула за порог.
-Я жду тебя в оффисе,- не оборачиваясь, бросила Хокаге, и звук захлопнувшейся двери заглушил её удаляющиеся шаги.


Войдя в резиденцию Хокаге, Тсунаде сразу заметила возвышавшуюся на столе пёструю коробку. Щёлкнув выключателем, она увидела и прикреплённую к крышке записку. Беглые, неровные строчки выдали неподписавшегося автора ещё до того, как это сделал сам текст.
«Химе, произошла небольшая ошибка. Вместо заказанного нами свадебного кимоно посыльный магазина принёс это. Не сердись, я всё исправлю. Это кимоно, если понравится, оставь себе, в качестве возмещения морального ущерба. До встречи. Твой.»
Хокаге вынула из коробки и бережно развернула бумажный свёрток. Пару секунд она рассматривала наряд, перед тем как аккуратно разложить его на отполированной до блеска поверхности стола. Тсунаде перевела взгляд с бумаги в своей руке на рассеивающуюся тьму за окном. Несколько минут она закусив губу, задумчиво вглядывалась в, обретающую очертания, линию горизонта. Затем, наклонившись над столом, размашисто написала что-то на обратной стороне записки и вышла в коридор.
Наблюдателю, незнакомому со способностями синоби, показалось бы, что тёмная фигура бесшумно выросшая за спиной у Хокаге в ответ на поданный условный знак, материализовалось из глубин уходящей ночи.
- Доставь это Дзирайе-саме. Но не буди, отдай когда проснётся.
Почтительно поклонившись, посланник легендарной куноичи исчез так же бесшумно как и появился, словно ночная тень, гонимая светом нового дня; унося с собой всего три слова…
«Нам надо поговорить».
Вернувшись в комнату, рука Пятой машинально потянулась к выключателю, но замерла на полпути. Тсунаде невольно залюбовалась открывшейся взору картиной. Первые лучи солнца, нежно, словно руки любящей женщины, ласкали, разложенное на столе, атласное кимоно, цвета кофе с молоком, украшенное искусно вышитыми пагодами на фоне заснеженных гор.

Ветер

Никто, из столпившихся в кабинете Хокаге людей, не заметил как молодая девушка проскользнула к выходу. Бесшумно прикрыв за собой дверь, она лёгкой поступью сбежала по ступенькам и вышла на улицу. На площади, перед зданием уже собралась многоликая толпа синоби разных деревень и рангов. Матёрые дзенины стояли бок о бок с новоиспечёнными выпускниками академий. До формального обращения Годайме Хокаге к участникам экзамена на звание чунина оставались считанные минуты.
Девушка уверенно продвигалась сквозь скопление народа. Некоторые приветливо кивали, узнав молодую помощницу Хокаге. Она отвечала смущённой улыбкой и не останавливаясь продолжала свой путь. Наконец волнующаяся масса осталась позади. Сидзуне остановилась в тени скалы, на которой благодарные потомки высекли профили предыдущих правителей Конохи. Девушка устало опустилась на землю под кроной одиноко стоящего дерева.
Порывы сильного холодного ветра уносили шум собрания в противоположную сторону. Сидзуне знала что не расслышит ни слова из приветственной речи Тсунаде, но её это нисколько не беспокоило. Куноичи посвятила не один час редактированию текста и, к этому моменту, знала его наизусть. Она облокотилась на ствол дерева и устремила выжидательный взгляд на высокую террасу резиденции Каге. В своей тёмно-зелёной форме Сидзуне практически сливалась с окружающим её ландшафтом.
Наконец, Пятая, в окружении самых почётных гостей появилась на террасе. Ветер яростно трепал формальные, белые одежды Каге, придавая всему происходящему налёт сюрреализма. Сидзуне не привыкла видеть свою начальницу со стороны. Обычно девушка была слишком занята организационными хлопотами чтобы выкроить время и стать простым зрителем. Даже не слыша, Сидзуне знала что сейчас ропот толпы смолк и только властный голос Тсунаде звенел над площадью. Куноичи не сводила с наставницы глаз, вбирая в себя всё происходящее. Каждый уверенный жест, каждый твёрдый шаг, каждый наклон головы Хокаге. Разгулявшийся над Деревней скрытой в Листе ветер заглушал слова женщины. Дикие напевы вихря заставляли Каге казаться частью стихии. В памяти куноичи всплывали отрывки услышанных когда-то мифов о манифестациях Ками. Такую власть имела Тсунаде над своими слушателями что легко было поверить в то, что это сила самой природы. Дух, существовавший задолго до основания Конохи, до появления традиций синоби. Меняющийся и неизменный. И верилось что его присутствие, в этом уголке земли, будет ощущаться даже после того как время сотрёт из памяти имена всех присутствующих сегодня синоби. После того как умрёт последний человек знавший верную ассистентку Годайме Хокаге.

В жизни Сидзуне не было никого ближе наставницы. После смерти родителей и дяди, Тсунаде воспитала её и обучила исскуству медицинских дзютсу. Она опекала девушку и помогала ей по сей день. В свою очередь куноичи преданно служила наставнице. Смерть на службе Хокаге и Конохи была не более чем естественным концом жизненного пути многих синоби.
Сидзуне могла рассказать тысячу и один малоизвестный факт о жизни, вкусах и привычках Хокаге. Любимое блюдо, любимый цвет, неприметное место на берегу реки куда Тсунаде уходила когда ей хотелось остаться в одиночестве. Девушка могла процитировать хайку, которые заставляли наставницу прятать глаза и раздражённо махать рукой, отсылая не в меру проницательную ассистентку из кабинета. Одной фразой, именем, упоминанием события из прошлого ученица могла вызвать на лице Пятой улыбку.
Но Сидзуне прекрасно понимала что за деревьями прячется лес. Непроходимая чаща. Неизведанная территория, скрытая от всех густым туманом недоверия, осторожности и боли. События, надежды, воспоминания. Сидзуне знала о наставнице всё. И не знала ничего.
Изо дня в день, Тсунаде была рядом. На расстоянии руки. В соседнем здании. В другой комнате. На левой стороне кровати.
Всегда так далеко. В делах. В тайнах. В прошлом.
Женщина – лидер. Женщина – загадка. Женщина – легенда. Женщина...

Погрузившись в раздумья Сидзуне не заметила как мало-помалу струйки народа растеклись по окружавшим площадь улочкам. Как почётные гости чинно попрощавшись покинули резиденцию Хокаге.
Когда девушка вновь взглянула на террасу, там оставалась лишь одинокая фигура в развевающихся белых одеждах. Лихач ветер трепал и спутывал русые волосы. Он уже давно порывался унести церемониальный головной убор Каге. Затея удалась бы, не находись шапка в, заложенных за спиной, руках Пятой.
Обитатели и гости Конохи разошлись, надеясь укрыться от надвигающейся бури. Только двое стояли, деля пополам пасмурное небо и всё усиливающиеся порывы ветра. Хокаге, мерявшая хмурые небеса невидящим взглядом и молодая куноичи.
Сидзуне не знала что пыталась разглядеть наставница в нагромождении серых, лохматых туч. Прошлое? Будущее? Судьбу?
Куноичи встала и отряхнулась. Она загадочно улыбнулась уголками губ чему-то своему. Ноги сами понесли её к резиденции Каге. Сидзуне не теряла времени всматриваясь в небосвод. Её взор был прикован к террасе на которой стояла Тсунаде.
Её прошлое. Её будущее. Её судьба.

@темы: Yuri, Tsunade/Shizune, My, Fanfiction

---

POV Сидзуне

[Red_Gold]

Название: На перекрёстке
Автор: Sydney_Don
Жанр: юри (стихотворение)
Пейринг: Тсунаде/Сидзуне
Рейтинг: G
Дискламер: все права принадлежат их законным владельцам
Размещение: указывайте автора и вперед

Не ради джитсу, не ради денег
И не в долгу.
Прекрасно знаю, меня заменят.
Но не могу.

Уйти? Не в силах. Но и остаться -
Всегда в тени.
Тсунаде-сама, пора расстаться?
Так не тяни!

Мы не оставим дорог обратно.
Найду себя.
Я смутно помню, была когда-то
Жизнь до тебя.

В твоих ладонях тепло и сила,
И волшебство.
У смерти, сколько ты душ отбила?
Но не его.

И зная горечь твоей потери,
Ответ не жду.
Тсунаде-сама, я просто верю,
В твою звезду.

@настроение: reminiscing...

@темы: Shoujo-ai, Tsunade/Shizune, My, Fanfiction

---

Косплей Темари и Хинаты.

[Лянка]

by Eyenuchiha

исчо две фоты

by MikikoToho


by MuzzaThePerv

@темы: Cosplay, Not my, Shoujo-ai, Temari/Hinata

---

[Лянка]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

День рождения Хинаты-тян.

[Ellfella]

Поздравляем!)))

Упд: в комментах поздравлялка на 8 артов

@темы: Yuri, Screens, It's interesting, Genderswitch, Not my, Shoujo-ai, Ino/Hinata, Sakura/Hinata, Hinata/Hanabi, Naruko/Hinata, Temari/Hinata, Kushina/Hinata, Shizune/Hinata, Fanart, My

---

[DreamerNat]

Название: Политики
Автор: DreamerNat
Бета: Azia
E-mail: [email protected]
Жанр: юри
Пейринг: Терумии (Мизукаге)/Цунаде
Рейтинг: PG-13
Дискламер: все права принадлежат их законным владельцам
Размещение: без моего согласия НЕЛЬЗЯ
Таймлайн: время странствий Цунаде вдали от Конохи
Предупреждения: возможен ООС; авторская пунктуация.
Статус: закончен


Тихим будним вечером в одном из многочисленных баров деревни Кири почти не было людей. За столиком, не в состоянии передвигаться, сидело двое мужчин, громко бранящихся между собой. Нарушали привычную серость лишь две девушки, непонятно по какой причине оказавшиеся в таком месте. Они сидели по разные стороны барной стойки и не обращали друг на друга внимания. Казалось, каждая полностью поглощена своими проблемами, и хоть бомба взорвётся – они не заметят.
Опрокинув несколько стаканов сливового вина подряд, одна из девушек, наконец, обратила внимание на молодого работника бара. Зажигательно улыбнулась, скромно потупила взгляд и заказала ещё бутылку вина. Довольная реакцией молодого человека, она перекинула ногу на ногу, уселась поудобнее и подпёрла подбородок кулаком.
- Сегодня особенно тихо, - как бы невзначай сказала куноичи и грациозным движением руки поправила шикарную копну рыжих волос, - не правда ли?
Юноша смущённо улыбнулся красавице.
- Вы совершенно правы, Терумии-сама. Словно вместе с дождём смыло и жителей.
- Ещё саке, - послышалось на другом конце барной стойки.
Для обладательницы такого хриплого, уверенного голоса, девушка казалась слишком молодой и неопытной.
Больше всего Терумии любила симпатичных парней, которые смотрели на неё с обожанием. А меньше всего ей нравилось, когда эти парни искоса поглядывали на других женщин.
- Не грустно ли пить в одиночестве? – с вызовом в голосе спросила жительница Кири.
Больше всего Цунаде нравилось находить утешение в саке. А меньше всего она любила, когда молодые и активные девушки приставали к ней без особой причины.
Громко хмыкнув, Цунаде подняла голову и посмотрела на окликнувшую её девушку.
Терумии непроизвольно восхитилась красотой незнакомки и теперь смотрела на неё с ещё большей неприязнью. Внешность девушки, которая пила саке, была не такой кричащей, как у неё самой, но явно необычной и манящей.
- Ты чужестранка?
С грохотом поставив на стол пиалу, Цунаде отодвинула стул. Заметив напряжение со стороны собеседницы, она развернула его и снова уселась.
- В этом положении немного удобнее, - объяснила она занервничавшему бармену.
- Можно сказать и так, - ответила Цунаде уже на вопрос жительницы Кири. Рюмка вновь оказалась в руках Цунаде, после чего та опрокинула внутрь её содержимое. Ничуть не поморщившись, она коротко сказала: - За знакомство.
Уверенным шагом Терумии подошла к незнакомке и уселась рядом.
- Мне того же, - кивнула она официанту и полностью переключилась на сидящую рядом девушку. – Откуда ты?
- Из Листа, потом из Камня, в Песке тоже успела побывать. А ты местная?
- Да, меня зовут Терумии, - девушка смотрела на собеседницу свысока, хоть и чувствовала конкуренцию. - А ты не хочешь представиться?
Цунаде снова хмыкнула и посмотрела в глаза собеседнице.
- Так и называй меня.
- Чужестранка?
С каждой секундой в Терумии поднималась буря негодования, готовая лавиной обрушиться на голову заносчивой блондинки, появившейся неизвестно откуда. Каждое слово, каждый жест, каждый кивок головой заставлял терять самообладание, и кирийка собралась сообщить об этом, однако положение спас официант, то ли намеренно, то ли случайно предотвратив конфликт, предложив очередную порцию саке.
- Твоё здоровье, - почти равнодушно сказала Цунаде и одним глотком выпила содержимое рюмки.
- Твоё тоже, - не уступая в интонации, ответила Терумии и, повторяя за чужестранкой, залпом опрокинула стакан. – Ааааа. Обжигает.
- Ну и молодёжь пошла, - искренне усмехнулась Цунаде, - пить не умеют, а строят из себя деловых.
- Ты меня бесишь, - сквозь зубы процедила Терумии, и попросила ещё одну порцию. – Кто кого ещё перепьёт!
- Хочешь со мной посоревноваться? – с сарказмом спросила Цунаде. – Надеюсь, что тут есть красавчики, готовые тебя дотащить до дома.
- Соревноваться бесполезно. Ты – заносчивая чужестранка, и не знаешь обычаев, а имеешь смелость со мной задираться. Мало кто из этой деревни на такое решится!
Взяв в руки бутылку, Цунаде немного её потрясла, дабы убедиться, что внутри ничего нет.
- Угостишь новую знакомую местной выпивкой?
Терумии молча кивнула, ни на секунду не отрывая взгляд от Цунаде. Светлые длинные волосы были собраны в два хвоста и придавали чужестранке детскую непосредственность, однако юношеская внешность не слишком убедительно скрывала печаль, таящуюся в карих глазах. Поджатые губы выдавали боль, горесть и страдания, окружающие незнакомку, а пиала с саке лишь подтверждала сей факт.
- Ты красива и амбициозна, - говорила тем временем Цунаде, - думаешь, что с помощью своего обаяния и таланта можешь легко сбить людей с толку, завоевать весь мир. Играешь во взрослую женщину и не замечаешь, как летит время. Молодость и красота недолговечны. Кампай! – Цунаде наполнила пиалы до краёв и, не дожидаясь Терумии, выпила содержимое своей. – Хорошее у вас саке.
Наученная опытом первой рюмки, Терумии не стала столь опрометчиво глотать всё.
- Не стоит пить по глоткам – будет ещё хуже. Лучше просто наливай столько, сколько лезет.
- Ты меня всё ещё бесишь, - ответила жительница деревни Кири после того, как употребила очередную порцию алкоголя, – говоришь, словно старше меня на десяток лет и опытней на сотню боёв. Послушай теперь меня: твоя молодость пролетит ещё быстрее моей, и вместо восхищённых взглядов красивых парней, ты будешь видеть своё унылое отражение в прозрачной глади этой гадости.
- Ну знаешь… - сжимая кулак процедила Цунаде, - только беспечные дети могут называть саке гадостью.
Смекнув, что обе девушки достаточно пьяны, бармен отошёл на приличное расстояние и тихо позвал свою землячку:
- Терумии-сан, а бар-то уже закрывается.
На случай обычной реакции, с которой не понаслышке был знаком, молодой работник бара взял поднос и приготовился отбиваться от летящих предметов.
- Вечно мужики такие: стоит увидеть, что женщина готова на подвиг – тут же закрывают бар.
- Вот в этом полностью согласна, - всё ещё твёрдым голосом ответила Цунаде, после чего приказала: - А ну-ка, малыш, собери нам с собой выпивки и закуски и подскажи, где самая дешёвая гостиница.
Обрадованный, что опасность миновала, парень разрешил расплатиться потом, положил в пакет выпивку, завернул в салфетку закуску, пожелал девушкам отличного вечера, выкинул уснувших мужиков и тут же закрыл двери бара.

Квартира, которую сняла Цунаде за деньги радушной Терумии, была довольно уютной и просторной: коридор, кухня, спальня и совмещённые душ с туалетом.
В комнате на кровати с балдахином можно было поместить как минимум семерых, возле стены находился небольшой шкаф с вешалками. Но на кухне, помимо старого деревянного стола и двух табуреток, стоял только холодильник.
- А есть нам придётся всё холодным, - немного ворчливо пробубнила себе под нос Цунаде и вышла в коридор. – И это называется ванна?
В маленькой комнатке находилась детская ванночка, душ, а за порванной шторкой – ржавый унитаз.
- Ну да ладно, с дороги помыться сойдёт. Чего стала? – Цунаде строго посмотрела на застрявшую на пороге Терумии и кивнула головой в сторону кухни. – Перенеси те дощечки, что зовутся столом, в спальню и приготовь что-нибудь на закуску, пока я приму душ.
- С какой стати ты тут раскомандовалась? – возмутилась жительница Кири. – Я тебе не прислуга.
Терумии не нравилось выполнять приказы обнаглевшей чужестранки, однако она повиновалась. В конце концов, чем быстрее ей удастся разобраться с едой, тем быстрее продолжится праздник. Как вести себя с наглыми мальчишками Терумии знала прекрасно, но её спутница была совершенно другой, а для того, чтобы укротить женщину, сначала нужно было оценить обстановку.
Через полчаса обе девушки сидели возле окна и любовались огнями, освещающими деревню. На столе стояло несколько тарелок с наскоро приготовленными блюдами, рюмки и две бутылки саке.
Терумии слабо понимала, зачем пошла за чужестранкой, но о выборе своём не жалела. С одной стороны, её привлекала красота девушки, с другой – у неё не было выбора, ведь номер оплачивала сама она.
- Как долго планируешь оставаться в Кири?
- Утром ухожу. Как долго ты собираешься нарушать тишину такими глупыми вопросами?
- И всё-таки ты меня бесишь. Если не устраивает, предложи тему сама.
Терумии чувствовала себя неуютно в компании совершенно незнакомой девушки, а все попытки стать хозяйкой положения для неё оборачивались полным крахом. В баре она обратила внимание на красоту чужестранки, но лишь теперь, когда они сидели друг напротив друга, Терумии могла себе позволить задержать взгляд. Теперь, когда собеседница сидела прямо напротив неё, она могла увидеть правильные черты лица, почти что аристократические. Душ смыл остатки косметики, но это нисколько не портило незнакомку. Каждый её жест был пропитан, каким-то немым посылом. Терумии поймала себя на мысли, что чем дольше смотрит на чужестранку, тем сильнее ей хочется прикоснуться к ней.
- Ты ещё долго будешь смотреть на мою грудь? – Цунаде поправила халат и налила в рюмки саке. – Кампай!
- Я… я просто… - Терумии откровенно раздражала манера поведения собеседницы. Её бесило и то, что сама она, как правило, независимая и сильная, теряла бдительность.
- Да ладно. Подрастёшь – в размере тоже прибавится, - хихикнула Цунаде. – Ты пьёшь или как?
- Пью.
На некоторое время в комнате снова повисла тишина. Цунаде это нисколько не раздражало. Так было даже удобнее. Кого видела она перед собой? Молодую мечтательницу или будущую легенду? Скорее – просто девушку, собеседницу, которая слишком откровенно таращилась на её бюст, жадно разглядывала губы и теряла способность нормально разговаривать после первой же провокационной фразы.
Терумии казалась спокойной, как гладь воды, но в тоже время шумной, как водопад. Она была таинственной, способной утащить вглубь, но в тоже время прозрачной и чистой, как вода в ручье. Она могла остудить пыл Цунаде, если бы умела правильно пользоваться своей силой. Сейчас же Терумии лишь сильнее разжигала пламя, поднимающееся в её душе.
Жительница Кири не казалась одинокой и нуждающейся в утешении. Скорее она яро пыталась показать, что сама может кого хочешь утешить. Искала приключений и жаждала новых ощущений. Ей явно была неведома настоящая любовь, а жизнь казалась вечным праздником, на котором она была единственной именинницей. Однако, вместе с образом беззаботной девчонки в ней чувствовалась сила и способность управлять судьбами людей. Она – как океан. В одно мгновение – спокойная, поддерживающая жизнь, в другое – готова погубить любого, кто оказывается во власти её стихии.
Цунаде бы не сказала, что её сильно впечатляет внешность девушки, сидящей напротив. Цунаде вообще не уделяет внешности должного внимания. Для неё куда важнее харизма и умение себя подать.
Кричащая, яркая красота Терумии, её макияж и одежда отлично сочетались с нотками вызова в голосе, с осанкой победительницы.
- Может, партию в карты? - наконец предложила Цунаде, когда ёрзанье на стуле стало окончательно раздражать.
- На желание, - явно довольная тем, что молчание нарушено, поставила своё условие Терумии.
- А проиграть не боишься?
- Ты лучше за себя волнуйся. Я хорошо в карты играю.
- И что же ты хочешь получить в случае своей победы? – как бы скучая, спросила Цунаде и вновь наполнила пиалы. В тёплой квартире от саке мгновенно разморило. Выпито было много и игра в карты на желание казалось весьма забавным времяпрепровождением. Пить до потери пульса Цунаде не собиралась. Сегодня её одиночество и боль были развеяны вмешательством шумной молодой особы. Однако интуиция подсказывала, что если Терумии – в силу своего неумения пить – решит сделать глупость, сама Цунаде противоречить не станет. Ей, как и любому другому человеку, в минуты слабости было необходимо утешение, и она собиралась окунуться в него с головой. Кем сегодня она являлась: легендой, пьяницей или женщиной? Сегодня она была не той девушкой, которая когда-то упорно тренировалась и поддерживала друзей в достижении их целей. Сегодня она стала разбойницей.
- Тебя хочу! - вывел Цунаде из раздумий голос Терумии. Щёки её раскраснелись то ли от алкоголя, то ли от откровенности, но в глазах отражалась уверенность.
- Хорошо, - ничуть не удивившись, согласилась Цунаде.
- Что попросишь в ответ?
- Будешь оплачивать мне выпивку всю неделю.
- А разве ты утром не уходишь? – разочарованно протянула Терумии. – Не стесняйся. Навряд ли у тебя когда-нибудь ещё будет такой шанс. Попроси что-нибудь более экзотическое, - жительница Кири встала и повертелась перед Цунаде, – например, полную власть надо мной.
- Мне всё равно, - равнодушно ответила Цунаде: так или иначе, Терумии уже всё решила за двоих. – Я раздаю.
Предварительно опрокинув ещё одну рюмочку, Цунаде стала раскладывать карты. Как она и предполагала, ничего хорошего в её руках не оказалось. Даже если у Терумии не королевская колода, победа ей обеспечена.
- Ещё одну карту, - желая растянуть игру, попросила Цунаде.
- Мне тоже нужна карта.
По блеску в глазах Терумии Цунаде могла наверняка сказать, что та предвкушает победу.
- Сдаюсь.
«Что?». От удивления Цунаде чуть не поперхнулась бутербродом. Желание победить совершенно не вязалось с таким быстрым поражением. Карты Терумии были намного лучше.
- О! Если бы я знала, что у тебя такой расклад, играла бы дальше. Что ж поделаешь…
Цунаде долго и упорно смотрела на Терумии, заставляя её нервничать. Проигрыш – дело привычное для азартного игрока, фортуна от которого отвернулась, а такая неожиданная победа просто раздражала и бесила. Но больше всего ей не нравилось, что девчонка сдалась не из жалости или нежелания продолжать, а просто потому, что хотела играть в совсем другие игры, передав инициативу в руки самой Цунаде.
«Интересно, а ей рассказывали, какого это – баловаться с огнём?»
- Выпьем ещё. – Цунаде обратила внимание на то, с каким интересом теперь на неё смотрела Терумии. Она явно ожидала того, что последует дальше, однако Цунаде не собиралась торопить события. Заставлять партнера ждать – её маленькая месть.
Алкоголь сильно дал по голове, и последующая игра в карты с глупыми девичьими беседами о привычках мужиков веселила. Обстановка стала непринуждённой и лёгкой. После обсуждения мужчин в ход пошли рассказы о собственных любовных приключениях, предпочтениях, неудачах и победах.
Когда выпивки больше не осталось, Терумии поднялась из-за стола и подошла к кровати. Взяв оттуда подушку, она с силой швырнула её в Цунаде и удивилась, когда та, несмотря на пьяное состояние, с лёгкостью её поймала.
- Битва подушками – хорошая практика для девочек ранга генин, - сказала Цунаде и бросила подушку назад на кровать, а для создания лучшего эффекта полёта приложила немного чакры.
- Собралась уничтожить наше ложе? – Терумии еле успела отшвырнуть подушку в стену. – Не удастся!
Цунаде была пьяна и взбудоражена, и к чему клонит Терумии, ей было хорошо понятно. Также ей было понятно, что сама она хочет того же. И пусть кирийка желала всего лишь развлечения, игры, а Цунаде просто совершить ошибку, они обе сходились в том, что пути назад нет. В конце концов, и Терумии, и Цунаде называли себя куноичи и должны были просчитывать последствия своих поступков.


В комнате было душно, а на улице постепенно светлело.
- Спишь?
Терумии молчала, но неровное дыхание её выдавало.
- Притворяешься, - усмехнулась Цунаде и стала одеваться.
- У меня с девушкой раньше никогда не было, - наконец сказала она, – странные ощущения… но я рада, что узнала, какого это – понимание своего партнёра, как себя. Я запомню навсегда этот первый раз.
- И ты называешь это разом, глупая девчонка? Скорее блин комом.
- По-моему всё было очень даже неплохо. Я не жалею. А ты?
Цунаде с досадой смотрелась в зеркало. Удивительно, но никогда до этого она не чувствовала себя настолько молодой и глупой. Жалела ли она о своём желании? Навряд ли. В жизни Цунаде были тысячи ситуаций, о которых действительно можно было жалеть, а эта к ним никак не относилась.
- В вашей стране не соскучишься, - подметила она, включая воду в ванной. На то, чтобы умыться, ушло немного времени. – Мне пора.
- Пока что ли.
- Пока.
- И это всё, что ты хочешь мне сказать?
- Да. Нет…
Терумии, прикрывая грудь простынею, уселась на кровати и внимательно посмотрела на девушку, с которой провела ночь. Она пыталась запомнить каждую линию, каждую черточку на ее лице, каждый взгляд, адресованный ей. Ее образ, силуэт, осанку. Терумии не знала, почему всё заканчивается так быстро, и совсем не понимала, почему она не чувствует смущения или стыда.
- И всё-таки?
- Мне сорок четыре, - равнодушно сказала Цунаде и закрыла за собой двери.

@темы: Yuri, Tsunade/Mei, My, Fanfiction

---

Просто красавицы

[Лянка]

Взято с danbooru.donmai.us/, автора не знаю.

@темы: Not my, Shoujo-ai, Fanart

---

Арт by yokige.

[Лянка]

+22

Перепутались

Кстати, два арта этого автора у нас уже мелькали

@темы: Anko/Kurenai, Ino/Sakura, Not my, Shoujo-ai, Ten-Ten/Hinata, Chiyo/Temari, Fanart

---

Куренаи/Хината. Фанарт.

[Ellfella]

Рейтинг детский))

(c) Arriku






(с) sonteen12

Почти все было взято с девианта, только давно. И авторов я, к сожалению, не помню...

@темы: Not my, Shoujo-ai, Kurenai/Hinata, Fanart

---

Арт by =DKSTUDIOS05

[Ellfella]

картинка одна, но большая, поэтому под кат)

Найдено тут.

@темы: Not my, Shoujo-ai, Tsunade/Shizune, Fanart

---

[Ellfella]

Название: Все мы Сью и Мэри
Автор: Ellfella
Бета:  Бестия-кицунэ
Фэндом: Naruto
Дисклеймер: Кисимоте Кисимотово
Пейринг: Ино/Сакура
Рейтинг: R за фантазии Ино
Статус: закончен
Жанр: humour
Размер: mini
Предупреждения: ООС, фемслэш, намеки на слэш
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Саммари: Ино пытается писать Мэри-Сью.
От автора: Игрушечка. Фик совершенно несерьезен и бессюжетен, более того, написан начинающим тогда еще фанфикером. В общем, вы предупреждены))

«Волосы Саске-куна замечательно гармонировали с моими волосами, — думала Ино. – Во время поцелуя налетевший ветерок переплетал наши пряди – его, смоляные, и мои, цвета льна…»
— Ино! Ты что, снова Мэри-Сью писать надумала?! – Сакура гневно смотрела на подругу.
— С чего ты взяла? – вздрогнула Ино.
— Когда ты об этом думаешь, на твоем лице появляется такое выражение… Как у легендарного саннина Дзирайи, когда он… кхм… в женской бане вдохновляется, — изрекла Сакура. – Мэри-Сью – это зло! Хуже мастурбации. Завязывай ты с этим.
Ино страдальчески вздохнула.
«Не нравится ей мое Мэри-Сью, видите ли… Не виновата ж я, что на всю Коноху я – единственная блондинка возраста Саске-куна! Цунадэ-сама, например, не подходит. Она старше и… она ж Саске-куна споит! Припрет ногой его бренное тело, не вынесшее излияний, и заявит, что перепить ее не дано никому.
Можно, правда, подобрать Саске-куну партнершу не из Конохи. Темари, например, она тоже блондинка… Но это будет абсолютный ООС, с ними даже фанарта днем с огнем не найти.
А наличие блондинки рядом с Саске-куном обязательно. Это как в хорошем букете – контраст нужен. Розовые волосы не прокатят. Уж прости, что обижаю тебя, подруга. Диссонанс будет! Верный признак дурного вкуса.
Значит, самая подходящая пассия для Саске-куна – это я. Ну и как тут без Мэри-Сью обойтись, скажите на милость? Если я буду писать о себе в третьем лице, эффект останется неизменным. По-моему, так.
Блин, была бы среди нас еще одна блондинка… Будь она с рыжиной и коротко стриженная – даже лучше прокатило бы. «Солнце ее коротких растрепанных волос оттеняла ночная тьма длинных прядей его челки…»
Стоп. Почему мне кажется, что слово «ее» тут лишнее? Его неплохо бы заменить, и лучше на «его»… Не, тогда тавтология будет. Придется воспользоваться именами. Например, «солнце растрепанных волос Наруто затмевал мрак длинной челки Саске-куна; тучи сгустились, и мир замер в ожидании момента, когда солнечное затмение достигнет своего пика»… э? Наруто? Это же…»
— Ино, у тебя из носа течет кровь, — пугающе ровным голосом сообщила Сакура. – Только не говори мне, что после Мэри-Сью ты планируешь писать яой.
— Э… нет! – неубедительно возразила Ино, вытирая нос. – Что ты!
Сакура одарила подругу недоверчивым взглядом. Ино надулась и в отместку принялась продумывать очередное Мэри-Сью. Первые две строчки у нее уже были готовы: «Я не могла простить ей того, что она предпочла нашей дружбе какого-то бледнокожего мальчишку. Я была жуткой эгоисткой… и остаюсь ею».
Ино поняла, что это нужно записать. Покосилась на Сакуру; та на нее не смотрела. Отвлеклась на что-то другое, хвала Хокаге. Оставалось только по-тихому смыться в соседнюю комнату и запечатлеть наклевывающийся шедевр на бумаге. А то с такой подругой под боком делать это небезопасно...
Улучив момент, Ино прокралась мимо Сакуры и покинула комнату. Облегченно вздохнула. Теперь дело было за малым.
«И что она нашла в этом Саске-куне? По мне, так даже Тёдзи был достойнее. Хотя нет. Я не простила бы ей никого».
Ино уже не обдумывала идею – она писала. Быстро, неровно; эти кривые иероглифы никак нельзя было назвать образцом каллиграфии.
«Поэтому решила: Саске-кун будет моим. Я очарую его. Присвою. Посажу на поводок, если понадобится.
Тогда она больше не сможет меня игнорировать».
Ино строчила, на время выпав из реального мира.
«Есть те, кого принято любить, и те, кого мы по-настоящему любим. Не уверена, что когда-нибудь любила по-настоящему. Разве что себя, но это не в счет».
Ино на мгновение остановилась, задумчиво покусывая губу. После чего продолжила строчить: «Когда Саске-кун ушел, ей было очень одиноко. Она казалась такой потерянной. Почему? Он все равно никогда не обратил бы на нее внимания. Думаю, она знала это не хуже меня.
Она плакала. Просто сидела и плакала. И слезы делали ее сильнее».
Следующим, что написала Ино, было: «Она всегда была такой – дикой. Непокоренной. Непредсказуемой. И естественной. Даже ее красота была естественна. В отличие от меня, она не обладала ни идеальной фигурой, ни безупречными волосами. Я была искусственна до последнего штриха, как декоративный цветок; она не могла быть такой. Дикорастущие цветы – самые красивые. Самые живые. Таких не найти в нашем магазине».
Ино задумалась над фразой. Плюнула и решила оставить так, как есть. Недочеты можно будет исправить потом, когда Сакура, наконец, свалит к себе домой.
«У нас обеих были «внутренние я», которые отражали наши истинные мысли. Не так, как принято. То, что мы действительно чувствовали. Мы знали о существовании «внутренних я» друг друга. Мы были настоящими, только когда оставались наедине. Часто ссорились, дразнились, пререкались; иногда доходило до драки. Но это были мы. Такие, какие есть на самом деле.
Когда я увидела, какая она с Наруто, мне стало грустно. Она всегда была ужасна. Но я не хотела, чтобы об этом узнал еще кто-то, кроме меня».
Ино все писала и писала свое Мэри-Сью, и ей становилось страшно. Потому что «Мэри-Сью» это уже было не назвать.
— Ладно, — сверкнула глазами Ино. – Придется подкорректировать жанр. Пусть это будет... ПВП, например.
«От ее рук пахло лекарственными травами. Я поцеловала чуть вздрогнувшее запястье, провела губами по голубым ниточкам вен, которые проступали под тонкой кожей. Услышала биение ее сердца; принялась разглаживать ее ладонь, согревая. Все мозоли, и раны, и кривые линии судьбы – я заберу их. Исправлю.
Начала целовать ее пальцы, услышала тихий вздох. Взглянула на нее; она покраснела, и мне захотелось целовать эти зардевшиеся щеки, и нежные веки, и высокий лоб. Почему я дразнила ее из-за этого лба? Он ведь прекрасен, как и она сама…»
— Тьфу! – заключила Ино. – Это не ПВП, это флафф. Может, БДСМ добавить?
«Я зарылась пальцами в ее короткие волосы. Прижалась губами к ее губам; безжалостно дернула за сухие, посеченные кончики волос, явно нуждавшиеся в комплексном уходе и просто хорошем шампуне…»
— Что-то у меня на этих волосах прямо пунктик, — заметила Ино, перечитав написанное. – И на уходе за ними – тоже. Где обещанный БДСМ?! Пусть она хоть скажет: «Свяжи меня, умоляю!», а не подставляет мне свои посеченные кончики… Все, нужно переходить непосредственно к НЦ-шной сцене. Иначе толку не будет.
«У нее были маленькие груди – как раз для моих ладоней. Я прикусила мочку ее уха; проложила дорожку поцелуев от доверчиво подставленной шеи до ложбинки между нежными, едва оформившимися полушариями. От ее груди пахло цветами сакуры…»
Мучительно покраснев, Ино скомкала лист бумаги, на коем пыталась расписать «НЦ-шную сцену», и… наткнулась взглядом на Сакуру. Похоже, подруга вошла не так давно. Во всяком случае, когда Ино в последний раз размышляла вслух, Сакуры здесь еще не было. Можно было только радоваться, что она ничего не слышала.
Хотя Сакуре не требовалось слышать. Обычно ей хватало взгляда на подругу, чтобы понять, о чем та собирается писать, и даже навскидку определить возможный жанр.
Ино с ужасом посмотрела на Сакуру, ожидая разъяренных воплей и язвительных комментариев, но подобного не последовало. Либо хваленое чутье Сакуры на сей раз дало сбой, либо она ничего не имела против юри…
Ино отвернулась. Смахивая с ресниц слезы, непонятно как там очутившиеся, сказала:
— Знаешь, Сакура… Я решила. Я стану писателем. И покажу свой собственный мир. Не чужой. Соберу его, как лучший букет. Чтобы было приятно посмотреть. Чтобы сердце радовалось. Чтобы можно было кому-то подарить. А еще… я хочу освободиться. Хотя бы в собственном мире.
— Тебе вредно быть серьезной, Ино, — небрежно бросила Сакура, приобнимая подругу за талию. – Лучше пиши стеб.
— А кстати, это мысль! – воодушевилась Ино; слез как ни бывало. – У меня уже есть задумка – я напишу про одного толстолобика с розовой чешуей…
— Что?! – руки Сакуры уже не обнимали, а совершали захват. – Ты, свинья!
— Сакура-толстолобая!
— Ино-свинина!
— Толстый лоб!
Где-то под столом валялся смятый лист с последней попыткой Иновского Мэри-Сью…

The End.

@темы: Yuri, Ino/Sakura, Shoujo-ai, My, Fanfiction

---

[Naruto Yuri]

Давайте делиться впечатлениями. Какие юрийные пейринги вас больше интересуют в "Наруто"? Почему?

(с) sigekitti.zashiki.com/top/frametop1.html

@темы: It's interesting, Not my, Shoujo-ai, Fanart, Questions

---

Каруи/Хината с ДА - A Battlefield Love

[Лянка]

by *Yukikou-chan

by *Lotte-Lotte

Чиби by *Kaminess

На Naruto Forums есть целое англоязычное FC по этой паре

@темы: Links, Not my, Shoujo-ai, Karui/Hinata, Fanart

---

[Эриноме]

Название: Цветочная
Автор: Эриноме
Бета: <Лунатик>
Пейринг: Ино/Хината
Рейтинг: PG
Жанр: fluff
Размер: драббл
Дисклеймер: Масаши Кишимото
Размещение: запрещено без разрешения автора
Саммари: Чтобы вернуться в прошлое, вспомнить кого-то, можно и забыться на один миг...

читать

Вечер накрыл Коноху. Окна домов вспыхивали, словно маленькие звёздочки. Из-за непогоды нет посетителей в магазине Яманака...
Тысяча цветочных ароматов дурманит. За окном шепчет дождь, капельки попадают сквозь полуоткрытое окно вместе с прохладой и свежестью влажной листвы. Тёплый полумрак магазинчика окутывает Ино, заставляя склонить голову к прилавку. Разметались светлые волосы...
Сейчас вокруг самое настоящее царство грёз и фей. Феи ведь без ума от цветов, а дождь навеял сладкие сны, он шумит где-то за окном, ласкает деревья, уставшие от жары, разбивается о крыши и дороги. Так спокойно, так хочется свернуться калачиком и позабыть обо всём...
Звон колокольчика отпугивает мысли о сне и цветочных феях. Нежданный посетитель на миг впускает внутрь сырость улицы. Стоит у двери, будто не решаясь пройти дальше. Мокрые спутанные волосы роняют капельки на пол, лицо раскраснелось, руки от холода белые-белые и, наверное, чуть шершавые.
- Хината-чан?
- Можно?
Ино кивает, удивлённо глядя на бывшую одноклассницу. Они так давно не виделись.
Хината неуверенно оглядывается, соединяя кончики указательных пальцев.
- Замёрзла? - Ино мигом исчезает, а потом возвращается с пушистым полотенцем.
- Спасибо... - Хината зажмуривает глаза от удовольствия и вдыхает аромат цветов. Сколько же их тут!
- Какими судьбами, Хината-чан? - задорно интересуется Яманака.
Девушка, окутав голову полотенцем, задумалась.
- Прости. Я не покупатель сегодня. Просто дождь...
- За что извиняться? - Ино закатывает глаза. - Садись.
Деревянный стул совсем рядом с прилавком, он неожиданно тёплый после холода улицы.
Чашка чая греет ладони, пар от неё поднимается к потолку, причудливо закручиваясь кольцами.
- Знаешь, Хината... Столько времени прошло.
Хьюга удивлённо взглянула в лицо собеседницы - ни намёка на обычную беззаботность, в глазах столько печали, скопившейся за годы.
- Забавно, но я никогда не задумывалась о том, как всё изменится. Сколько людей... близких, - голос дрогнул. Хината всё понимает.
- Это правильно. Наверное. Они знали, на что идут.
- Правда?
Хината кивает. Ей хочется верить. Слезинка оставляет горячий след на щеке. Опять Ино поддаётся порыву, а ведь зарекалась не быть слабой. Это всё дождь, это грустная Хината, как напоминание о тех, кого уже нет рядом.
- Ты до сих пор любишь его? - выпалила Ино.
На миг на лице отражается маска безудержной тоски.
«Чёрт, - Ино закусывает губу. - Что я говорю?»
- Прости, Хината-чан.
Та снова кивает и пьёт обжигающий горло чай. Боль сейчас поможет забыться.
Ино берёт её руку в свою, Хината встречается со взглядом, полным горечи.
- Мы все изменились, - слова сами сорвались, и Хината закрывает глаза.
- Так было нужно.
- Нет.
Ино кажется, что, не смотря на пустоту в душе, она сможет жить дальше.
Чуть наклоняется к Хинате - лицо у той бледное, губы потрескались, глаза всё ещё закрыты и чуть дрожат ресницы.
- Хочешь вспомнить его?
- Как?
Ино наклоняется ближе, так, что Хината ощущает тонкий аромат лаванды.
- Я буду им. Просто... представь, - шепчет Ино и чувствует, как Хината сжимает пальцы. Ресницы влажные от выступивших слёз, но она не спешит открывать глаза.
А что, если?..
Что, если вдруг нырнуть с головой в холодный поток, отрезвиться от глупых мыслей и... Тогда ничего не изменится. А ведь можно сделать маленький шажок, один раз забыть о том, что правильно, а что - нет, и на доли секунды вспомнить прошлое...
- Хорошо, - выдыхает девушка, и в то же мгновение Ино целует её.
Больше они не сдерживаются - слёзы словно дождь, и поцелуй с привкусом соли. Влажные волосы Хинаты щекочут шею, от них пахнет чем-то сладким и приятным, чем-то, что так напоминает детство. А полотенце с лёгким шорохом падает на пол.
- Ино?
- Ты ведь фея, правда?
- Да, - Хината слабо улыбается.
- Скажи, что всё будет хорошо, - растерянно говорит Ино, растирая по щекам слёзы.
Она сейчас так ранима, так слаба, так нуждается в ком-то. И раскрасневшаяся Хината произносит:
- Я буду с тобой. Всё хорошо, правда.
Ино верит её словам. Хината останется. Ведь феи - без ума от цветов.

@темы: Shoujo-ai, Ino/Hinata, My, Fanfiction

---

И снова Цунадэ/Шизунэ

[Ellfella]

Арты разных авторов.
Это косплей или просто где чья одежда перепутали?)

еще 9 штук

Цунадэ-сама, а пиала у Вас не великовата?%)


Цунадэ, Шизунэ, Тон-Тон и... много денег)
"Какая же неприятность ждет нас в этот раз, если вы столько выиграли, Цунадэ-сама?!!"


Еще картинки:

(с) арты мне не принадлежат

@темы: Not my, Shoujo-ai, Tsunade/Shizune, Fanart

---

Без дыхания.

[Ellfella]

Название: Без дыхания
Автор: Ellfella
Бета: Nnatta
Фэндом: Naruto
Дисклеймер: Kishimoto
Пейринг: Tayuya/Hinata
Рейтинг: R
Статус: закончен
Жанр: angst, romance
Размер: mini
Предупреждения: AU, ООС, фемслэш
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Саммари: «Пока я рядом, ты не сможешь вздохнуть свободно... но и без меня дышать не сможешь тоже».

Было жарко. Невозможно, непереносимо; нечем дышать.
Хината отодвигалась от Таюйи настолько далеко, насколько позволяла двуспальная кровать; жадно вдыхала спертый воздух сумасшедшей ночи.
- Не любишь, - говорила Таюя. Сидя на кровати, расчесывала волосы – длинные, жесткие, густые. Безжалостно выдирала те, которые не желали поддаваться расческе; иногда с досадой смотрела на обломанные зубчики. Расчески Таюйи отправлялись в мусорное ведро одна за другой; Хината вздыхала. Брала собственную щетку для волос, забиралась на кровать с ногами и, оказавшись за спиной у Таюйи, примеряла на себя роль парикмахера.
Под руками Хинаты Таюя замирала. Застывала, как дикое животное, почуявшее охотника; боялась шевельнуться. А Хината долго-долго перебирала непокорные огненно-красные пряди, осторожно распутывала их, проводила щеткой. Таюя молчала, присмирев, и старалась не дышать; сильная, решительная, несгибаемая.
Покоренная.
- Все, - говорила Хината, с сожалением выпуская из пальцев пряди цвета красной меди; Таюя оборачивалась. Будто выйдя из оцепенения, перехватывала руку Хинаты со щеткой; тянулась губами к губам.
- Не надо, - просила Хината, чувствуя Таюю каждой клеточкой измученного тела; было больно. – Пожалуйста.
- Не любишь, - дыхание Таюйи и Хинаты смешивалось, переплеталось – не разорвать.
Потом Таюя отстранялась. Отпускала, напоследок проведя мизинцем по тонкому запястью:
- Не любишь.
Хината и хотела бы возразить, но боялась, что тогда ей не хватит дыхания. Не сможет жить; никогда больше не встретит знакомый пылающий взгляд. У Таюйи карие глаза; иногда – почти черные, как угли, готовые в любой момент вспыхнуть ослепительным пламенем; иногда – темно-желтые, с намеком на прозелень, будто у крупного хищника семейства кошачьих.
Завтракали всегда вместе; готовила Хината. Таюя сидела за столом, погруженная в молчаливую пружинистую неподвижность; взгляд блестящих глаз не отрывался от Хинаты, ревниво отслеживая каждое малейшее движение.
Хината чувствовала этот взгляд всей кожей; дыхание перехватывало – не вдохнуть. Ошибалась, иногда разбивала посуду, убирала осколки, избегая смотреть на Таюю.
Таюйе было все равно, что есть. Создавалось впечатление, что она могла бы прожить и без еды – твердая, острая, как лезвие ножа, бескомпромиссная, вся будто состоящая из нескругленных углов.
Хината не хотела даже думать о том, чем Таюя питается вне дома, и экспериментировала с кулинарными рецептами; «Это я могу для тебя сделать. Хотя бы это...»
После завтрака уходили: Хината – в колледж, Таюя – в консерваторию. Прощались у метро; Хинате доставалось крепкое пожатие теплой руки, Таюйе – робкий взгляд из-под опущенных ресниц и несмелая улыбка.
- Увидимся. – Таюя разворачивалась и уходила, не оглядываясь; в ней была бездна решительности и море целеустремленности – то, чего так не хватало Хинате.
Хината переводила дыхание. Усилием отводила взгляд от удаляющейся прямой спины; спускалась в метро. Ехала в поезде, потом сидела на занятиях; жарко. Вот бы разучиться дышать...
Иногда Таюя приходила к колледжу – встречать Хинату после занятий. Сведенные брови, неприветливое выражение лица, резкие, до боли совершенные черты; Таюя всегда хмурилась. Только Хината видела ее редкие улыбки.
Для остальных было очевидно: Таюя улыбаться не умеет.
- Что это за мрачная девушка тебя поджидает? – как-то спросила Сакура, подруга Хинаты.
- Это Таюя. Мы... живем вместе, - сказала Хината и густо покраснела.
- Вдвоем снимаете квартиру, чтобы дешевле было? – поняла Сакура. – А почему она тебя ждет? У вас одни ключи на двоих?
- Ну... – Хината покраснела еще сильнее; она не могла сказать, что с недавних пор живет у Таюйи и не платит за аренду.
- Странная она какая-то, - подытожила Сакура. – Не хочешь переехать к нам с Ино? Веселее будет...
- Нет, спасибо, - Хината покачала головой.
Разумеется, Таюя встречала Хинату не затем, чтобы передать ей ключи. Хината знала, зачем: чтобы вдохнуть. Чтобы поделиться собственным дыханием; «Я не могу дышать, когда ты рядом. Но без тебя я задыхаюсь еще вернее».
Путь до метро занимал ровно восемь минут; Хината шла впереди. Молчала, краснела, не знала, о чем говорить; Таюя тенью следовала за ней. Наблюдала, оберегала, вплетая в жизнь Хинаты свою мелодию, становясь неотъемлемой частью этой жизни.
«Я так не могу, - думала Хината уже в метро, стоя рядом с Таюйей и глядя на ее узкие губы. – Я так больше...»
Прижималась к Таюйе теснее. В метро слишком много людей, и понятия личного пространства не существует; трудно дышать. Спертый воздух, и подземный ветер бьет в лицо – не вдохнуть; Таюя...
«Задыхаюсь».
Хината никогда не знала, на какой станции выйдет Таюя. Не знала, куда та пойдет – назад, в консерваторию, или на работу. Не знала, придет ли Таюя встречать ее. Если сможет, придет; если нет...
Как-то раз, когда Таюя не смогла, к Хинате подошел одногруппник, Киба.
- Надо поговорить, - сказал, глядя чуть расширенными зрачками. «Темно», - подумала Хината. На улице и впрямь быстро темнело – была поздняя осень.
- Говори, - предложила Хината. Без Таюйи она чувствовала себя будто в тесном темном помещении, где не хватает кислорода; стены сдвигаются, грозя раздавить, уничтожить – клаустрофобия.
- Не здесь, - Киба вел себя как-то странно. – Пойдем...
Он привел ее в кафе – Хината часто бывала в таких местах вместе с Таюйей. Обычно они ходили туда по выходным, которые у Таюйи выдавались достаточно редко. Неважно, дорогое кафе или дешевое; Таюя сидит, положив локти на столик, и улыбается – глазами, посветлевшими до цвета молочного шоколада, едва заметно приподнявшимися уголками губ, смягчившейся линией рта. Вытирает салфеткой подбородок Хинаты; «Опять запачкалась»...
Увлекшись воспоминаниями, Хината не сразу поняла, что Киба что-то говорит – быстро, взволнованно. Произнеся последнюю фразу, он замолчал. Воззрился на Хинату – похоже, в ожидании ответа.
- Извини, я не... – неловко пробормотала Хината, чувствуя, как горят щеки; не расслышала, была невнимательна, замечталась...
Киба опустил взгляд. Похоже, он был расстроен.
- Да ничего, - сказал. – Ничего. Я провожу тебя до метро?
- Да, конечно, - Хината немного удивилась: зачем ему это? Он же не Таюя.
Молчание по дороге к метро на этот раз казалось противоестественным; похоже, Киба хотел сказать что-то еще, но никак не мог решиться. «Надо заговорить с ним первой», - подумала Хината. Обернулась к Кибе, набрала воздуха в легкие:
- Я...
И – споткнулась на ровном месте.
Хината не успела не то что испугаться – даже понять, что падает. Киба вдруг оказался слишком близко, поддержал за талию; от него пахло потом и почему-то краской – странные, незнакомые, но не неприятные запахи.
«Задыхаюсь».
Хината словно со стороны увидела, как ее ладони легли Кибе на плечи, дополняя, завершая объятие; Таюя тоже обнимала так. Нарушение личного пространства; «Пока я рядом, ты не сможешь вздохнуть свободно...»
- Хината. – Этот резкий голос Хината узнала бы из миллиона. Таюя; странно. Она никогда не называла Хинату по имени...
Киба смотрел на Таюю с вызовом; Хината не смотрела. Только чувствовала, как внезапно стало легче дышать.
- Ты кто? – спросила Таюя у Кибы – хрипло, насмешливо.
- А ты? – оскалился Киба. – Помнится, Хината говорила о каких-то проблемах с семьей... Ты – тот самый брат, который доставил ей столько неприятностей?
Хината вздрогнула. Не подозревая, Киба затронул самую страшную, самую болезненную тему, которую не решалась поднимать даже Таюя. В первую очередь – Таюя...
Потому что брат Хинаты был мертв.
Если бы он был жив, возможно, Хината смогла бы свободно дышать рядом с Таюйей. Смогла бы… любить ее.
Если бы брат Хинаты был жив, ее отношения с Таюйей ограничились бы взаимной симпатией.
- Киба, это не... я... – попыталась возразить Хината. Ее взгляд случайно упал на Таюю, и Хината вдруг подумала, что заблуждение Кибы вполне объяснимо. Тяжелые ботинки, свободные «рваные» джинсы, свитер навыпуск, кожаная куртка, бандана, из-под которой выбилась прядь цвета подсыхающей крови, вызывающе прямой взгляд, острые скулы – Таюю действительно можно было принять за парня. Обычно она выглядела более женственно...
Не сейчас.
- Не твое дело, - Таюя не скалилась в ответ – просто смотрела, искривив рот, и глаза у нее были черными, как густая кровь.
Цвета слов, которые срывались с ее губ.
Хинате захотелось зажать уши. Не видеть, не слышать, провалиться под землю – слова бьют больнее ножа, но у Таюйи слово не расходится с делом. Киба замер, потрясенный; у него из-под ног выбили почву, ничего не осталось, кроме как потерять контроль, броситься на обидчика с первобытным желанием перегрызть ему горло – и напороться на широкое лезвие «средства самозащиты», которое Таюя всегда держала при себе.
«Он не заслужил. Не так».
Хината высвободилась, выскользнув из рук Кибы; встала между ним и Таюйей. Прикусила губу, встретив черный взгляд; непроглядная тьма затопила глаза Таюйи, поглотив зрачки.
Хината уже однажды видела у Таюйи такой взгляд. И не хотела вспоминать то, что случилось потом.
Вместо этого она бросилась к Таюйе; обняла ее – чужую, злую, холодную. Не отзывчивую, как обычно – разрушительно-равнодушную, и будто судорогой сведены мышцы; это можно почувствовать даже сквозь одежду. «Наверное, Таюя такая на работе», - подумала Хината – и поняла, что не может вдохнуть.
- Хината?.. – во взгляде Таюйи что-то дрогнуло. Быть может, узнавание?
«Задыхаюсь».
- Хината! – Таюя сжала плечи Хинаты, заглянула в глаза. – Что с тобой?!
- Не могу... дышать... – вытолкнуть из себя эти слова было почти невозможно, но Таюя поняла. Рот в рот – не поцелуй. Скорее первая помощь.
Совсем близко Хината увидела знакомые посветлевшие глаза – и вздохнула с нескрываемым облегчением.
Похоже, на этот раз ей удалось усмирить демонов Таюйи.
Остальное не имело значения – в том числе и Киба, застывший в стороне.
Хината не знала, рассказал ли он кому-нибудь об увиденном, а если рассказал – то что именно; отношение к ней в колледже не изменилось. Похоже, Киба все-таки промолчал.
Хината была благодарна ему за это. У них с Таюйей хватало проблем и без странных слухов.
Главная из этих проблем заключалась в работе Таюйи.
У Таюйи не было ни выходных, ни нормированного рабочего дня; вернувшись из колледжа, Хината не находила себе места. Пыталась учиться, хозяйничала на кухне, читала, смотрела бесконечные сериалы – и каждые пять минут поглядывала на часы. Иногда убеждала себя: прожит еще час без Таюйи, и ничего, можно дышать... Ведь можно?
Не выдерживала, срывалась с места; подходила к окну и простаивала у него долгие часы. Время тянулось, как жевательная резинка с приторным запахом фруктового ароматизатора; Хината смотрела в окно – на закатное небо, на задумчиво шелестящие кроны деревьев, на людей, которые любили, ненавидели и просто жили...
Она всегда пропускала момент, когда у подъезда появлялась Таюя. Звук ключа, поворачиваемого в замке, каждый раз был неожиданностью; Хината спешила в прихожую. Заставляла себя успокоиться – и не могла; сердце билось, как сумасшедшее...
- Ты опять, - ахала Хината, с порога замечая порез на лице Таюйи или слишком осторожное движение, которым та отводила руку от двери.
Таюя ничего не говорила. На какое-то время оставляла дверь открытой, впуская в квартиру свежий воздух; потом захлопывала. Резко, без тени сомнений.
Проходила на кухню, садилась на свое излюбленное место – напротив места Хинаты. Привычным движением доставала флейту – свое самое страшное оружие. Начинала играть.
Хината ничего не понимала в музыке, однако чувствовала скрытую в ней силу. Силу, скрытую в самой Таюйе; эта сила могла как отбирать жизни, так и даровать их, вселяя душу в мертвые кости.
Эта сила грозила отобрать дыхание – но только благодаря ей можно было дышать дальше. Дар уничтожения уравновешивался даром созидания; музыка Таюйи вела за собой, обещая трудный путь, которому не будет конца.
«Разве цель имеет значение? В движении – жизнь. Пойдем со мной; пусть моя неверная мелодия живет в тебе».
Потом Хината приступала к обработке ран Таюйи. За последний год наловчилась; а ведь раньше делала только хуже. Таюя терпела даже тогда; ни разу не проронила ни звука, будто утратив дар речи после игры на флейте.
- Брось, - уговаривала Хината, накладывая очередную повязку. Рана была страшная, но почти не кровоточила; как обычно, Таюя никак не показывала, что ей больно. Не выдавала себя ни вздохом; Хинате становилось страшно. Думалось: Таюя больше не может дышать. Умирает... – Не ходи туда... снова. Я не хочу, чтобы ты... как он. Эти связи... преступность... я...
Таюя протягивала руку. Обнимала – властно, но не требовательно, и Хината смирялась. Отдавалась во власть непривычно ласковых рук, которые могли причинить невыносимую боль; поначалу прислушивалась к собственным ощущениям, потом пыталась вызвать их же у Таюйи. Не в силах сдержаться, приглушенно стонала; замечала нежно-влажный блеск глаз, приобретших необычайную глубину – можно утонуть; смотрела на смягчившиеся, поплывшие черты лица Таюйи, на припухшие губы, которые уже не казались узкими; я выдыхаю – ты вдыхаешь, выдыхаешь ты – вдыхаю я, только так можем не задохнуться, верно, Таюя?..
Слов не оставалось вплоть до утра; а утром Хинате снова не хватало дыхания. Все начиналось сначала; Таюя опять смотрела несытыми глазами, и в ее зрачках отражалась непроизнесенная мысль: «Пока я рядом, ты не сможешь вздохнуть свободно... но и без меня дышать не сможешь тоже».
Так было до тех пор, пока не настало осеннее равноденствие; годовщина.
- Ровно год назад, - сказала Таюя, дотрагиваясь до щеки Хинаты, - я убила того, кого ты любила.
«Моего... брата».
Хината прикрыла глаза:
- Да.
- Почему ты все еще со мной? Ведь меня ты не...
Хината не дала Таюйе договорить; приложила палец к мучительно искривившимся тонким губам, как холодный компресс – к пылающему лбу.
- У меня легкие... будто пробиты, - призналась. – Когда ты делишься воздухом – легче. Только я... ничего не могу дать тебе взамен.
Тогда Таюя улыбнулась. Даже Хината не знала, что Таюя может так улыбаться.
Искренне. Открыто. Тепло. Естественно. На удивление правильно.
Улыбаться – как дышать.
- Ты уже дала, - сказала Таюя.
Не отводя взгляда от Таюйи, Хината подняла руку – и нашла на своих губах ответную улыбку.
Даже у тех, кто почти задохнулся, может открыться второе дыхание...

@темы: Yuri, Tayuya/Hinata, My, Fanfiction

---

Цунадэ и Шизунэ

[Ellfella]

Не смогла зайти в этот блог повторно(

Японский косплей из японского же блога...

Шизунэ вообще замечательно получилась)

@темы: Cosplay, Not my, Shoujo-ai, Tsunade/Shizune

---

Цунадэ и Шизунэ.

[Ellfella]

Японский фанарт)

+2

(с)twinge


(с)yokige


(с)автор неизвестен

@темы: Not my, Shoujo-ai, Tsunade/Shizune, Fanart

---

Still alive.

[Ellfella]

Название: Still alive
Автор: Ellfella
Бета: Nnatta
Фэндом: Naruto
Дисклеймер: Kishimoto
Пейринг: Kurenai/Hinata, Neji
Рейтинг: PG-15
Статус: закончен
Жанр: darkfic, deathfic
Размер: mini
Предупреждения: фемслэш, ООС, AU относительно манги, смерть персонажа
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Саммари: Хината всегда идет до конца; Куренаи никогда не сдается.

Недзи начал что-то подозревать. Смотрел странно, и следовал за Хинатой по пятам; стал ее тенью. Один раз даже спросил: ты ведь ходишь к Наруто?
Хината покраснела. Для Недзи это было подтверждением его догадок; успокоился. Наруто он готов был признать; «Ты живешь по чужим правилам, брат; кто бы мог подумать, и ты – тоже...»
Выбираться по вечерам из дома стало проще; но Хината все равно береглась. Использовала бьякуган, чтобы убедиться, что никто не идет за ней; вздрагивала от каждого звука. Боялась – не за себя. Того, что все закончится; днем – одна жизнь. На закате – другая; создатель, не смотри на нас. Хотя бы на миг, хотя бы на час; на одну ночь, на одну эту встречу – забудь о том, что мы есть. Не будь к нам жесток. Ведь мы – живые...
Хината остановилась на условленном месте; огляделась. Активировала бьякуган; никого не увидела. Закрыла глаза. Расслабилась. Позвала – тихо-тихо; сильная, смелая, как же я без тебя? Не оставляй... не умирай.
Нет. Не так.
Живи. Оставайся собой, я ведь так...
- Не говори этого, - Куренаи появилась из ствола ближайшего дерева; дриада. Не человек – дух; «Нет. Ты – живая. И я – тоже. Мы все еще...» – Я рада, что ты пришла. Поговори со мной, Хината. Скажи... что думаешь.
В сумерках глаза Куренаи казались почти черными; как и губы. Полные, темные, растресканные, похожие на свежую рану; провести по ним кончиками пальцев, унять боль...
- Эта история – не про нас, Куренаи-сенсэй, - сказала Хината, отчаянно краснея; уж слишком странно прозвучало это «нас». Слишком... похоже на мир-до-заката, где все было правильно и понятно. Непоседливый пример для подражания, которым можно восхищаться; холодноватый старший брат, который всегда поддержит; товарищи по команде.
Команда... с этим было сложнее.
- Нас не пожалеют, - согласилась Куренаи. – Нас уже...
«Не про нас, ну и что; не пожалеют – что с того; здесь, сейчас – я чувствую, как у тебя болит.
Что это, Куренаи-сенсэй? Ты – старше, ты – сильнее, ты состоялась как куноити, ты потеряла как женщина, не став ни женой, ни матерью – не судьба; ты вытерпела все, как истинный синоби... Ты должна знать.
Это чувство, которое я испытываю сейчас – что это? Почему мне кажется, будто ты – это я, почему я чувствую то, что у тебя внутри; оно страшное и темное, оно похоже на сжатую до предела пружину со стальными шипами, оно рвет тебя, Куренаи, вгрызается глубже при малейшем движении; я спутала, спутала, не в тебе оно, а во мне, ты ведь такая сильная... Ты не впустила бы в себя это. Ты сумела бы с ним справиться».
- Хината, - сказала Куренаи. – Тебе тяжело, правда?
Пустой, равнодушный взгляд; все раны мира. Душная ночь, из которой нет возврата; ты ведь никогда не сдаешься, Куренаи-сенсэй...
«Почему мне все время хочется говорить только о тебе, Куренаи? Повторять твое имя, пока губы не станут, как у тебя – пересохшими, потрескавшимися, черными от запекшейся крови; думать о том, насколько ты лучше меня – и убеждать себя, что я просто хочу стать такой же сильной, как ты; женщина с усталым взглядом, поломанной судьбой и измочаленной душой, вывернутой наизнанку – что ты делаешь со мной? Что ты делаешь с собой?
Этого нет в сценарии, Куренаи-сенсэй; этого нет в сценарии, но я вспыхиваю, как факел, стоит вспомнить о тебе. Я хочу видеть тебя чаще; ты такая несчастная. Такая красивая. Мне хочется утешить тебя, но, но, но...»
- Иди сюда, - Куренаи попыталась улыбнуться; обняла Хинату сухими, холодными, безжизненными руками. Привлекла к себе – и замерла так, будто вернулась в безмятежное прошлое. В потемневших, как мучительно багровеющий закат, воспаленных глазах – по-прежнему пустота.
Хината молчала. Хината краснела. Хината смотрела на губы Куренаи – и видела кровь, вскипавшую на них. Свежую, алую, пузырящуюся. Не спешащую сворачиваться.
Она обжигала, эта кровь. Как кислота. Как адское пламя; Хината задохнулась, на миг отстранилась от Куренаи, чувствуя в боль в распухших, будто обожженных губах.
«Поделись со мной своей болью, сенсэй».
Хината закрыла глаза; она всегда закрывала глаза. Так было легче – почувствовать. Понять. Не телом, не разумом; чем-то древним и непреодолимым, что живет в каждом. Тем извечным, которое способно снести любую стену, лишить смысла любое правило.
Хината краснела. Хината то прижималась к Куренаи крепче – до боли, то пыталась отпрянуть, будто опомнившись; но тут же возвращалась назад. Хината была порывистой и очень несмелой – нерешительной; но кожа Куренаи теплела и розовела под ее пальцами, будто в нее возвращалась жизнь.
«Это обман, сенсэй. А может – самообман, только взаимный; мы ведь обе знаем – так будет лишь хуже».
Раны Куренаи – невидимые, неощутимые – раскрывались по ночам. Хината безжалостно вонзала в них пальцы – и искала, искала, искала.
Может, то темное, со стальными шипами, причиняющее невыносимую боль.
Может, сердце, измученное потерями.
Пока Хината не могла дотянуться ни до того, ни до другого; но она была терпелива. С каждым закатом – все ближе; Куренаи не понимала, чего ищет Хината. Куренаи кусала запекшиеся губы – до тих пор, пока они не превращались в кровавые лохмотья; открытая рана. Куренаи обнимала Хинату, судорожно прижимала к себе потеплевшими руками, острыми ногтями чертила загадочный темно-алый узор на нежной лунно-белой коже. Не отпускать; мы живые, Хината. Пока – живые...
Создатель, не смотри на нас.
Разбитые в кровь губы Куренаи теперь были на вкус как черешня; Хината краснела. Переплетенные пальцы; «Такие мы после заката, сенсэй. Мы не думаем, не вспоминаем; мы смотрим. Я – в твои глаза, похожие на темные рубины; на твои губы, которые больше не кажутся истертыми в кровь, до боли зацелованными приближающейся Смертью; теперь они такие же живые, как и ты – я осторожно наношу на них заживляющую мазь...
А ты смотришь на мою спину. Ты говоришь – Хината, прости. Говоришь: я не должна была. Говоришь: я старше, я сильнее, я состоялась как куноити... Я твой учитель, в конце концов.
Пойми, Куренаи-сенсэй – мне это тоже надо. Потому что только после заката я могу быть живой. Днем я мертва; следы твоей уходящей боли на моей спине – поджившие и свежие, сочащиеся сукровицей – помогают помнить».
- Будто от крыльев, - закусив губу, Куренаи водила рукой по истерзанной спине Хинаты. Почти любовная ласка; почти материнская нежность. – Эти шрамы...
- Куренаи-сенсэй, вы... м-мешаете, - сказала Хината не очень уверенно. Покраснела; на пальцах – тонкий слой лечебной мази, а на губе Куренаи – новый красный рубец.
- Если ты ангел, почему осталась здесь, в аду? – спросила Куренаи. – Со мной?
- Р...разве неясно? – Хината избегала взгляда Куренаи, пыталась вслепую найти пальцами ее губы. – Потому что – с тобой...
Создатель, не будь к нам жесток.
***
Недзи ходил вокруг комнаты Хинаты кругами, но войти не решался. Знал – Хинате больно. Чувствовал – на этот раз никакая поддержка не поможет. Хинате просто надо побыть одной. Тогда пройдет. Время лечит все.
Хината сидела на полу; смотрела в один угол и все думала: почему? Я ведь была так близко, сенсэй... Я почти вынула из тебя то, что причиняло страдания.
Почти заменила их – собой.
- Собой, - вдруг поняла Хината, - собой... Так вот почему.
...- Хината! – зеленый жилет дзенина придавал Куренаи непривычно строгий вид; теперь действительно – воин, а не хрупкая, хоть и необычайно сильная женщина. – Берегись!
«Ты соткана из иллюзий, сенсэй, - подумала Хината. – Ты сама – как прекрасная иллюзия; не исчезай. Пожалуйста».
- Бьякуган! Шестьдесят четыре касания небес! – Хината применила техники практически одновременно; она сама не ожидала от себя такого.
Но этого было недостаточно. Отдай она хоть жизнь – этого все равно было бы недостаточно; она опоздала.
Куренаи заслонила ее от первого вражеского удара – собой. Это было все, что она могла тогда сделать.
Это было больше, чем она могла.
Глаза – как два алых солнца на рассвете; губы – будто распустившийся тропический цветок.
- Ты живая, - сказала Хината, падая перед неподвижной Куренаи на колени и зарывая пальцы в густые черные волосы; она любила так делать. – Ты живая... Живая.
Слез не было. Хината сидела и прижимала тело Куренаи к себе – до тех пор, пока в нем сохранялась толика тепла; а Куренаи смотрела на нее широко распахнутыми невидящими глазами – и улыбалась по-настоящему счастливой улыбкой. Хината больше не краснела; Хината обнимала Куренаи и что-то говорила. Кажется: этого нет в сценарии. Кажется: я за тебя рада. Кажется: люблю.
Такими их и нашел поисковый отряд, возглавляемый Хьюгой Недзи.
...- Хината-сама? – Недзи обернулся на звук отодвигаемой перегородки. Увидел Хинату – и вздрогнул.
В сгущавшихся сумерках глаза Хинаты казались выцветшими, обесцвеченными перекисью; как и губы. Серые, растресканные, похожие на пересохшую пустыню; провести по ним кончиками пальцев, унять боль...
- Я рада, что ты здесь, Недзи-нии-сан, - сказала Хината. – Помолчи со мной.
«Ведь это, что у мертвых получается лучше всего».
Создатель, забудь о том, что мы есть...

@темы: Yuri, Kurenai/Hinata, My, Fanfiction